По утрам я рыл канавы, носил кирпичи и клал вместе с рабочими цемент, а после обеда играл и купался в реке с детьми. Это стало так привычно, что дети, когда их после обеда отпускали передохнуть, хватали меня за руку и, визжа от удовольствия, неслись с холма за школьным двором к реке, а потом сталкивали друг друга в теплую мелкую воду. Иногда я плавал с группой десятилетних ребят к большой торчащей из воды скале, а в другие дни они брали меня порыбачить со старой деревянной лодки сплетенной вручную сетью.

Плавая в реке, я часто думал: «Чем сейчас занимаются мои друзья?» Наверное, развлекаются на модных вечеринках или сидят на важных встречах с серьезными людьми, а я плаваю тут среди гор и играю в маленьких утят. Но я был очень доволен своим выбором. Я до сих пор не знал жизни более простой и при этом приносящей большее удовлетворение.

Однажды после обеда я сидел под деревом со своим дневником и ждал, когда старшие ребята выйдут из своей импровизированной школы. Услышав шепот за спиной, я обернулся и увидел трех девочек. Все они были измазанными и в рваной одежде – в конце концов, никто на них не смотрел. Мне почему-то пришло в голову снять небольшое видео, поэтому я направил на них камеру и спросил:

– Тьяу сы ньанг? (Как тебя зовут?)

– Нут, – ответила первая и закрыла личико руками. Когда я спросил о том же двух ее подруг, Нут оживилась и ответила за них. Ее очаровательные подружки, Тамун и Нит, стояли рядом и радостно улыбались. Потом я провел камерой по школьному двору и снял начальную школу из трех комнат, бамбуковую хижину и место, где строилась наша первая школа для дошколят от трех до пяти. Когда камера вернулась к девочкам, меня вдруг осенило.

– Вы ведь будете нашими первыми ученицами? – спросил я и опять понял, что первый шаг, чтобы это стало реальностью, – произнести предложение вслух. Они, конечно, ни слова не знали по-английски, но захихикали, показав, что все понимают.

– Здорово, правда? – сказал я, и они снова с удовольствием рассмеялись. Этот момент прекрасно отражал всю красоту и невинность этих маленьких девчушек, будущих наших школьниц. Кроме того, он показывал сопричастность каждого из нас ко всему человечеству, вне зависимости от того, похожи ли мы друг на друга и говорим ли на одном языке.

Той ночью я опубликовал ролик в Facebook и в теги добавил всех, кто тяжело трудился, внося вклад в эту первую школу. Я был решительно настроен сделать «Карандаши надежды» максимально прозрачной организацией, показать людям, что их пожертвования, вне зависимости от размера, глубоко меняют жизни.

На следующее утро, проснувшись, я увидел, что видео вызвало огромный отклик. За ночь я получил письма, сообщения и комментарии и от друзей, и от совершенно незнакомых мне людей. Все хотели участвовать. Школа перестала быть моим личным желанием поблагодарить Ба за ее жертвы. Теперь важны были три эти девочки и бесчисленное множество других, на которых мы сможем повлиять, если движение станет шире.

Вскоре один из друзей связал меня по электронной почте с Бобом Эндерсоном, основателем организации Community Learning International, занимающейся строительством общинных образовательных центров, библиотек и школ в провинции Луангпхабанг. Мы встретились за ужином на берегу Меконга, и Боб рассказал, что живет в Лаосе уже более десяти лет. Его знание страны, людей и работы неправительственных организаций очень впечатляло.

– Сколько вы заплатили за школу? – поинтересовался Боб.

– Мы сотрудничали с Министерством образования и партнерской организацией, поэтому получили подробную смету, а потом заплатили им, чтобы нанять подрядчика, – объяснил я. – Мы строим школу из одного большого класса и санузла, и после вклада деревни – более десяти процентов стоимости – получается примерно 15 тысяч долларов.

– Мы строим школы с одним классом за десять тысяч, – сказал Боб.

Я не поверил своим ушам. Как у них получается уложиться в сумму на пять тысяч меньше?

Боб объяснил, что у них в штате есть местный архитектор, Сомлат, поэтому после официального согласования строительства деньги не выходят из их организации, за исключением зарплат и покупки стройматериалов у оптовиков по местным ценам. Они обходят подрядчиков, потому что делают все сами. Я даже не подозревал, что такое возможно.

Боб предложил мне съездить с Сомлатом в несколько деревень, которые они рассматривали как потенциальные места строительства, и я ухватился за эту возможность.

– Особенно я хочу, чтобы вы посмотрели Пхайонг, – сказал Боб. – Мы много лет хотим начать там работу, но пока у нас не хватает средств.

Спустя несколько дней мы с Сомлатом тряслись в тук-туке. Чтобы попасть в деревню, надо было четыре часа ехать на север. Он объяснил, что во время сезона дождей, который в этих местах длится с июня по сентябрь, оползни смыли проселочную дорогу, вившуюся по обрывистым склонам, и Пхайонг был совершенно отрезан от внешнего мира. Во время этого жутковатого путешествия нам несколько раз пришлось слезать и толкать тук-тук в гору. Мы старались изо всех сил, надеясь, что сумеем продолжить путь и не застрянем в этой глуши. К счастью, двигатель заработал, и мы успели до заката.