Вся деревня состояла из бамбуковых хижин без электричества. Дети бегали голышом, младенцев матери носили на лямках за спиной. Половина из более чем 500 жителей Пхайонга были по национальности хмонгами, а остальные принадлежали к народности кхму. Они жили и вели хозяйство бок о бок, но при этом не могли друг с другом общаться, потому что говорили на разных языках. Единственным шансом на объединение было образование. В центре деревни стояло неказистое строение с одной комнаткой, сложенное из гниющих бревен и покрытое ржавой крышей из рифленой жести.

– Здесь у них школа, – сказал Сомлат.

– Для какого класса? – поинтересовался я.

– Для всех. У них больше ничего нет, поэтому они учат детей только с десяти до двенадцати лет и уже четырнадцать лет добиваются, чтобы им построили школу.

Я с недоверием покачал головой. Мимо проходил паренек, и Сомлат начал болтать с ним на местном диалекте. Потом он повернулся ко мне:

– Ему восемь лет. Для младшего возраста здесь нет ни классов, ни учителей, поэтому он не может написать и прочитать собственное имя.

– Спроси у него: если бы он мог получить что угодно, что бы он пожелал?

Сомлат выслушал и перевел:

– Он хотел бы ходить в школу, мистер Эй-Би.

Иногда что-то понимаешь головой, а иногда – чувствуешь сердцем. Разум дает логику и рациональное обоснование, но вера живет именно в сердце. В моменты неуверенности, когда приходится выбирать между двумя путями – поддаться страху поражения или пойти к мерцающему лучику шанса, – сделайте правильный выбор и погрузитесь в жизнь, которой будете гордиться.

Я понятия не имел, что произойдет за этот месяц в Лаосе. Я не знал, будет ли успешной церемония подписания меморандума, получится ли заложить фундамент нашей первой школы, удастся ли поделиться успехами с нашими сторонниками на родине. Но во мне жила вера, что все сработает, и эта вера позволила мне говорить языком человека, которым я хочу стать когда-нибудь в будущем. Чем больше мы говорим голосом нашего самого честолюбивого «я», тем сильнее притягиваем будущее к настоящему. Именно это заставило меня положить 25 долларов на банковский счет, привело в мою жизнь Нут, Нит и Тамун, и именно поэтому я проехал в сломанном тук-туке через горы в селение, которое отчаянно нуждалось в школе для самых уязвимых маленьких человечков.

В ту ночь мы остановились в ветхой бамбуковой хижине, лежали на жестких циновках и слушали, как на мерцающую луну лают собаки. С момента приезда в Лаос я спал довольно хорошо, но этой ночью не сомкнул глаз. Я уже представлял себе вторую школу «Карандашей надежды».

Прошел почти месяц. Фундамент нашей первой школы был готов, и моя виза подходила к концу, поэтому я решил в течение нескольких месяцев поездить по соседним странам, а потом вернуться и посмотреть на завершение строительства. Говорят, «не все блуждающие заблудились», и теперь мои путешествия приобрели конкретную цель. Я очень хотел поучиться у местного населения и у действующих в окружающих районах благотворительных организаций. Начал я с отдаленных регионов южного Лаоса, называемых Четыре тысячи островов. На острове Дондет француз, работавший в медицинской организации, предложил мне после обеда приключение – отправиться в отдаленную деревушку. С нами ехала пожилая лаоска, которая возвращалась домой после более чем сорокалетнего отсутствия.

На следующий день мы восемь часов шли через рисовые поля, которые мало кто до нас видел. Когда мы добрались, жители села приветствовали нас местными вкусностями: супом из утиной крови и рисовой водкой. Было много лаосских танцев, но сама дорога туда запомнилась даже сильнее. Мы пили удивительно вкусную воду прямо из реки, наслаждались зрелищем самой яркой радуги в моей жизни и узнали, что, когда семья в деревне решает построить новый дом, ей помогает вся община. Из этого разговора возникла идея, которая впоследствии воплотится в наших «комитетах надежды»: группах из четырех матерей и четырех отцов, которых мы привлекаем для надзора за развитием построенных нами школ.

На Четырех тысячах островов я пробыл неделю, а потом встретился с другом и отправился на юг. Мы побывали в плавающей деревне в Брунее (самой большой в мире) и заметили там маленькие лодочки, набитые детишками в одинаковой белой форме. Стоящая на пристани мать показала на одну из них рукой и пояснила:

– Школьный автобус!

Увидев это, я понял, что многим родителям, решающим, отправлять ли ребенка в школу, приходится беспокоиться о безопасном транспорте. Потом это соображение было учтено в специальной программе стипендий «Карандашей надежды». Кроме оплаты ранца, школьной формы, принадлежностей и экзаменов мы решили покрывать и стоимость безопасного проезда.

На Бали я зашел к Дэвиду Буту, блестящему британскому инженеру, который основал благотворительную организацию East Bali Poverty Project. Он показал мне документы, описывающие его методику и подход, и я немного поработал с его командой, изучая программы образования, питания и сельского хозяйства. Меня очень впечатлило, как Дэвиду удается обучать команды индонезийцев вести дела. Многие западные организации не передают бразды правления в руки местных, а это, как мне кажется, показывает недостаточную заинтересованность в долгосрочном устойчивом развитии. Проведя у Дэвида некоторое время, я пообещал себе после возвращения в Лаос подобрать первого местного сотрудника.