В окрестностях Опеченок Олег продержал отряд три дня, беспрерывно рассылая в разные стороны сильные разъезды. Но тщетно: жители окрестных деревушек ничего не смогли рассказать, куда делись «пришлые разбойники с низу», как здесь называли теперь тех, кто устроил засаду на великую княгиню и ее эскорт.

Над местом, где произошла стычка, самолет на бреющем полете сделал несколько кругов.

– Толпа-то какая! – сказал Норман.

Людей внизу было действительно много.

– Куда ж теперь без них, – откликнулась Квира. – Мы же теперь туристическая держава.

Но настоящий размах турбизнеса в этих краях открылся, когда самолет повернул на юго-восток, и они пролетели над Новыми Боровичами. Целый квартал многоэтажных гостиниц, бунгало на трех десятках гектаров земли, колоссальный железнодорожный вокзал, Си-Ти со стороны Валдая и Устюжны, аэропорт с семью взлетно-посадочными полосами. А потом – раз, и все моментально оборвалось: под крыльями замелькал нетронутый хвойный лес.

Такой же лес был тут и тысячу лет назад. Смотреть стало скучно, и Феликс включил третью серию.

Внизу появилась колонна спешившихся и ведших лошадей под уздцы всадников, которая вслед за проводником медленно двигалась по едва заметной тропинке, петляющей среди толстенных елей.

– Это Андрей посоветовал попросить местных вывести нас напрямую на Бежецкий Верх, – прокомментировал изображение Феликс. – Олег собирался идти дорогами на Торжок, потом мимо Твери, чтобы быстрее. Он думал, что если монголы у Торопца, то у Торжка их не будет. И хорошо, что мы туда не пошли. Не было бы быстрее. Были там монголы.

– Про дело у Торжка тоже есть? – спросил Норман.

– Конечно есть.

– А давай покажем!

– Давай, – согласился Феликс.

«Дело у Торжка» приключилось уже на обратной дороге в Новгород. После того как отряд достиг Оршинского мха и все поняли, что до обоза Андрея Ярославича добраться невозможно, настроение у дружинников было хуже некуда. Олег обещал добровольцам Сребры награду из той половины казны, которую ему посулил князь, но, раз обоз утонул безвозвратно, получалось, что и делить нечего – все лицом-то и мрачнели.

Эрик, в последние дни пути перед самым Оршинским мхом нервный и напряженный, напротив, повеселел и, обходя людей Сребры, на ломаном русском спрашивал, когда же будет атака на царевых людей, а то ведь уйдут поганые с добычей. Дружинники его самого всерьез не воспринимали – мелкий, кособокий, такой-сякой рыцарь, но слова про добычу всех будоражили, заставляли собираться группками и сердиться на бездействие волынских бояр.

Олег, глядя на это, злился и в разговорах с Феликсом делился подозрениями, что Андрей его на что-то провоцирует. Последовала даже просьба прекратить эти разговоры, но Андрей только пожал плечами и ответил в том смысле, что роль у него такая в этой экспедиции и нельзя по-другому.

Однако слова его свою роль сыграли, и на обратной дороге от болот до Бежецкого Верха делегаты от дружинников трижды приходили к Олегу с разговорами о том, чтобы напасть на рассыпавшиеся по Тверскому княжеству и пограничным новгородским землям монгольские отряды. Сначала он отвечал категорическим «нет», но, поймав как-то особо ехидный взгляд Андрея, рассердился, сам подошел к Сребре и заявил следующее: «Решил я, что все ж негоже таиться нам. На своей земле мы». После этого отряд, которому оставалось всего ничего до Рыбаньска 138 , где планировалось отдохнуть, резко развернулся на юго-запад и двинулся прямо на Торжок.

Сотню километров прошли за два дня, остановились в лесу за Логовежью, а ночью провели разведку. Возле города стояло сотен шесть монголов. Разница в силах была значительная, но Олег велел готовиться к атаке.

Поутру, едва рассвело, собрались вокруг Эрика и его слуг, которые вытащили из вьюков тяжелые латы. Таких на Руси еще не видели, да и в Европе их начнут применять только лет через семьдесят-восемьдесят – это был один из прообразов так называемого «белого доспеха».

Дружинникам было смешно: это еще что – облачаться с помощью двух слуг? Слышны были перешептывания: да и сам Эрик умрет под этой массой железа, ему бы лучше трофейный монгольский доспех отдать, тогда он обузой в походе не будет. Улыбки вызывал и арсенал, который крестоносец навьючил на себя и на коня.

Но смешки скоро закончились. Монголы русский отряд уже обнаружили и быстро приближались. И как только они оказались примерно в двухстах метрах, Олег приказал атаковать. Андрей рванул вперед первым. С наскока, размахивая булавой, он вынес из седла пять или шесть человек и совершенно дезорганизовал левое крыло ордынского отряда. Вскоре побежали и остальные, а спустя минуту Квира поняла, почему Норман попросил показать «дело»: когда монголы столпились у брода через Тверцу и Андрей из лука с предельной дистанции уложил троих, с десяток ранил.