– Хождение во власть институтских завлабов и университетских профессоров – знаковое явление «эпохи, взбаламученной до дна»…

– Ни завлабом, ни профессором я не был – преподавал в Севастопольском приборостроительном институте, возглавлял институтский профком, когда в 90-м меня выдвинули кандидатом в депутаты Севастопольского горсовета.

– Когда учились, были активным общественником?

– Не сказал бы. Моей страстью был спорт, баскетбол. Играл за юношескую сборную Крыма, потом в команде мастеров харьковского «Строителя», привлекался в сборную Украины. Школу окончил с золотой медалью, получил диплом Харьковского университета по специальности «квантовая радио электроника». Я и наукой занимался (подготовил три кандидатские диссертации, одну защитил) и всегда любил работать с людьми.

Мне нравилась работа в Приборо строительном институте – фактически я совмещал обязанности председателя объединенного профкома и частично проректора по хозяйственно-административной работе, добился выделения земельных участков для преподавателей, приложил руку к строительству спортивного лагеря «Горизонт». Была готова диссертация по тепло физике… И вот – выдвижение в депутаты. Я колебался – соглашаться, не соглашаться. Но когда зарегистрировался, понял: отступать нельзя.

– Конкуренция была сильная?

– Претендентов – тьма, среди них по моему округу несколько директоров крупных заводов. Но конкуренция меня только подстегивала: спортивный характер.

– В какую фракцию в Совете Вы входили?

– Городской Совет был расколот на две части: 45 процентов – коммунисты, 45 – демократы, 10 – такие, как я, не входящие ни в какие объединения. Я не был ни правым, ни левым и, думаю, за полтора года работы проявил себя как человек, имеющий собственное мнение. Был заместителем председателя комиссии по гласности и СМИ. Попал – по нелегитимному (Севастополь – один из 27 регионов Украины) распоряжению президента Украины Кравчука – в число 24 депутатов Горсовета Севастополя, которые стали и депутатами первого Верховного Совета автономной республики Крым. Чуть ли не каждую неделю ездили на заседание в Симферополь. В зал пробивались сквозь толпу, оставляя на тротуарах вырванные с мясом пуговицы.

Раскаленная обстановка была тогда в Симферополе. Но еще горячее – в Севастополе. И в такой обстановке в начале 92-го Горсовет Севастополя остался без председателя: предыдущего назначили представителем президента Украины по Севастополю.

– И Вас выдвинули на должность городского головы…

– Сначала создали комиссию по выдвижению кандидатур и поставили меня во главе комиссии. Месяца три не могли избрать председателя Совета. Больше 97 голосов никто не набирал, а надо было 101 голос (всего депутатов – 200). В конце концов, я не выдержал и предложил на свое место – председателя комиссии – проректора Приборостроительного института Василия Королева. Неделю не ходил на сессию (уехал на турнир ветеранов баскетбола в Алушту), а когда вернулся, увидел у своего дома Королева: «Завтра сессия, Виктор Михайлович, и у нас только один выход из положения – избрать Вас председателем Городского Совета Севастополя». – «Вы шутите, Василий Иванович?» – «Нет. Мы тут неделю перебирали все кандидатуры и поняли, что единственной проходной кандидатурой являетесь Вы».

– И сколькими голосами Вы прошли?

– Из 157 присутствовавших на сессии депутатов за меня проголосовали 134.

– Крым с 1954 года входил в состав Украинской ССР, да и географически, гидрографически, энергетически Крым связан именно с Украиной. Про историю более давнюю и говорить не приходится: чьим только Крым не был – и греческим, и турецким, и татарским, и украинским, и русским. Большинство населения Севастополя – русские… Что у Вас, русского человека, украинского политика, было тогда на душе?

– Этого никогда никому не скажу, это уйдет со мной в могилу. Одно я знал: надо вытащить город из того катастрофического положения, в которое он попал. Я не был связан никакими догмами госпартаппарата и пытался балансировать, понимая, что полностью абстрагироваться от политики в принципе невозможно.

Помню, как к нам приезжал Дмитрий Рогозин, председатель координационного совета русских общин, и мы собрали под Севастополем ученых и политиков, чтобы обсудить ситуацию. Перед нашими глазами стояла бойня, творившаяся в Югославии. Для нас это было предостережением, охлаждало самые горячие головы. Трудно вообразить, что было бы, если бы мы пошли друг на друга в атаку с шашками наголо.

Я думал об одном: как не допустить бойни, как выжить городу. Знаете, во мне, внутри меня такой приказ звучал: «Приказано выжить!»

Своего эмоционального пика противостояние достигло весной 92-го, когда Киев объявил об образовании Военно-морских сил Украины, а командующий Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов дал телеграмму главкому ВМФ России Феликсу Громову о необходимости принятия жестких мер. Казалось, столкновение неизбежно. Но очень быстро сработала верхняя ступень руководства: представители Украины и России на следующий день прибыли в Севастополь (Россию представлял Юрий Яров). Нарыв был смазан, температура опухоли немного спала.

– Опухоль спала, но не рассосалась. Через два года Вам, избранному городским головой (уже населением региона) на второй срок, пришлось снова заниматься тем же нарывом. Как на этот раз удалось выйти из положения?

– Когда мне сказали, что наш Совет принимает решение о российском статусе Севастополя, я сразу понял, что ситуация становится взрывоопасной…

– Что значит – «мне сказали»? Разве Вы не были на сессии Совета, принимавшего это пожароопасное решение, не подписывали его?