– Меня удивляет в Ваших программах то большое внимание, которое Вы уделяете личной жизни – романам, разводам, сексуальной неотразимости, привлекательности своих героев…

– Вы не одиноки в этом. Когда я занимался и Любовью Орловой, и Аллой Тарасовой, и Мариной Ладыниной, меня все время кусали за то, что я касаюсь личного. Один явно не любящий меня московский журналист и телевизионный критик написал даже, что я занимаюсь тем, что открываю пикантности, что-то в таком духе. Сейчас покусывают гораздо меньше, чем раньше, но случается…

Надо ли повторять прописные истины о том, что личная жизнь вообще связана с искусством, связана с творчеством? Если бы Симонов не любил Серову, он не написал бы «С тобой и без тебя» – это лучшая его лирика. Если бы не было Сергея Эфрона, Цветаева не вернулась бы в Россию. Если бы не было Гумилева и Пунина, жизнь Ахматовой была бы другой. Это все связанные вещи. Как может быть искусство человека без его личной жизни? Оно что, существует отдельно? Для того, чтобы знать Ольгу Леонардовну Книппер-Чехову, я читал ее переписку. Она была издана в 55-м или в 57-м году. Она очень много дает. Любые письма дают очень много. Признаюсь: я люблю читать чужие письма. Письма тех, кого уже нет, конечно.

От нас-то ничего не останется: мы ведь все с мобильниками и письма не пишем. А письма Ольги Леонардовны, Зиновия Алексеевича, Алексея Максимовича, Екатерины Васильевны Зеленой, всем известной как актриса кино Рина Зеленая, – бесценные свидетельства ушедшей жизни, прошлого.

– Со многими из героев своих передач Вы были в дружеских отношениях. Какие уроки Вы извлекли из общения с ними, бесконечно талантливыми, много любившими, много страдавшими?

– В трудные минуты своей жизни, когда я задумываюсь о том, что что-то надо было сделать иначе, что-то повернуть, я понимаю: самое главное богатство человека – это богатство прошлого. Многие годы я общался с Екатериной Васильевной – Риной Зеленой – и, делая передачу о ней, читая ее письма, поражался ее необыкновенному оптимизму, умению смотреть на все безнадежно трезво и легко, ее фантастическому чувству юмора (она писала все тексты своих ролей, и не только своих – в довоенном фильме «Подкидыш» она придумала для своей подруги Фаины Раневской знаменитую фразу: «Муля, не нервируй меня»), юмора, который спасает любое человеческое существование… И этот оптимизм, и чувство юмора Рины Зеленой так и остались в моем сознании, в моей душе как некая теплая волна.

Без прошлого нет будущего. А жить нам надо сегодня, в трудном сегодняшнем дне. Впрочем, не помню ни одного дня, который был бы не трудным, не помню ни одной эпохи, когда было бы легко. Наверное, это свойство России. И когда я бываю на Западе, общаюсь с западными людьми, когда на различных фестивалях получаю какие-то премии, то часто ловлю себя на том, что они не очень-то понимают, о чем я говорю, что меня действительно интересует. Их жизнь построена по другим законам. Тем законам, по которым сегодня пытаются жить богатые люди Москвы и Санкт-Петербурга, которым кажется, что, если у них есть виллы и БМВ, они счастливы. А человек бывает счастлив только тогда, когда он или кого-то любит, или умеет реализовать себя.

– Вы пишете в книге «Серебряный шар»: «Люди должны знать, что слава и успех всегда оплачены очень сложным трудом и очень трудной судьбой. И за внешне блестящей биографией всегда скрываются глубокие внутренние катаклизмы». А как быть со счастьем? Его – такова философия сказок Андерсена – тоже надо заслужить? Или прав Честертон, полагавший, что счастье получают как дар и незаслуженность есть его непременнейшее свойство?

– Для меня, простите, это все литературные «ля-ля».

– Ну почему же «ля-ля»? Это сложная моральная философская пробл ема…

– Я высказываю Вам свою точку зрения. Человек счастливым вообще не может быть по природе. Не бывает счастливых людей. Бывают счастливые мгновения, минуты, периоды, даже годы… А такого, чтобы человек от своего первого дня до последнего был счастлив, не бывает. И быть не может. Разве что только в сказках Андерсена или в балете «Золушка» на музыку Прокофьева…

«Петербургский всевед» Владимир Герасимов не написал за свою жизнь ни одной книги. А книгу, в ближайшее время выходящую в Москве, написали о нем. О нем, чьим рассказам жадно внимали Иосиф Бродский, Лев Лосев, о нем, кого друзья студенческих лет называют «нашим университетом».

– Владимир Васильевич, говорят, Вы чуть ли не наперечет знаете историю всех петербургских домов дореволюционной постройки: кто ими владел, кто из знаменитостей в них жил или бывал… Я вот составил перечень пяти прогулок: на Васильевский остров, Петроградскую сторону, в Коломну, Семенцы и бывшую Литейную часть. В каждом маршруте по три дома. От Вас требуется сообщить о них нечто такое, что знает далеко не каждый. Тяните билет!

– Литейный проспект, дома 60, 56 и 46. Начну с Литейного, 60… На фасаде этого дома висят две памятные доски. На одной из них сообщается, что здесь, на квартире народницы Александры Калмыковой – она занималась тогда изданием марксистской литературы, – Владимир Ильич Ульянов (Ленин) вел переговоры об издании газеты «Искра» с тогдашним своим союзником по партийной борьбе, а впоследствии с одним из злейших своих врагов – Петром Бернгардовичем Струве. Правда, о Струве на доске ничего не сказано.