— Думаю, мы успеем перехватить его прежде, чем он сможет уйти далеко вглубь, — сказал опытный напарник Тароса.

Решение было принято. Анализ показывал варианты маршрута беглеца, основываясь на зафиксированных поблизости активациях точек энергетической сцепки. Никто не мог предвидеть, что преследователи попадут в зоны временных искажений Квазара, в результате чего куб переносов окажется поврежденным, вызвав в момент остановки такие перегрузки, что произойдет существенное смещение точки сборки, вызвав частичный распад ядер личности — недуг которым страдают многие хозяева кубов переносов со стажем. Только обычно для подобного нужно совершить не одну сотню стартов и остановок, а тут…

В общем, вернувшись в Размерность, Тарос обнаружил, что половина тела не подчиняется ему. Беда была не в биологической оболочке, а именно в ядрах сознания, пострадавших во время переноса. Он мог ходить, но руки отказывались подчиняться ему.

Клирики устроили молодому хранителю почетные проводы, гарантируя пожизненное содержание. Знакомые советовали перебраться в Квазар, где связь с телом не имела значения, но Тарос отказывался до тех пор, пока не понял, что в Размерности ему нет места. Впрочем, не видел он себя и в Квазаре, так что оставалось выбрать какой-нибудь интерактивный проект и стать игроманом. Площадки Размерности, такие как «Голод», отпадали, потому что там использовали тела клонов, которыми, как и своим, Тарос не смог бы управлять. Оставались игрушки, базирующиеся в Подпространстве. Бывший хранитель выбрал самую успешную — «Фивы».

Тарос старался не вспоминать свою жизнь в КвазаРазмерности. Теперь единственной реальностью для него была игровая площадка.

Сейчас, наблюдая за тем, как Жаргал сражается с мантикорой, ему было жаль девушку. Нет, он еще не окончательно свихнулся и понимал, что девушка, вылетев из игры, очнется в терминале, вернувшись в свое тело, но… Но мир КвазаРазмерности начинал казаться далеким и недостижимым, совсем не то что «Фивы», не говоря уже о локации Далекие земли, ставшей Торосу вторым домом.

Он услышал дикий крик голиафки и невольно поморщился. Мантикора перехитрили укротительницу: встала на задние лапы, открывая для удара брюхо, но за мгновение до того, как кнут коснулся тела, прыгнула вперед, подминая Жаргал под себя. Девушка отбросила бесполезный в ближней схватке кнут и, обнажив два коротких стилета, воткнула их в брюхо противника. Кровь брызнула в лицо укротительницы, но раны затянулись, уничтожив погруженные в тело монстра лезвия.

Тарос отвернулся, понимая, что у голиафки нет шансов. Клацнули зубы монстра. Послышался хрип укротительницы, затем непонятная возня, и наконец громкое чавканье и звук льющей на камни крови. Остальные звуки, если не считать потрескиваний статического электричества в высоких сводах пещеры, стихли.

— Жуткая тварь, — сказал Гедер, неверно истолковав, почему Тарос не пожелал следить за кровавой расправой.

— Ты уверен, что эта резня была необходимой? — обратилась Агва к мистифу.

— Я только направляю мантикору. Как вести бой она выбирает сама, — признался Бриск.

— Так ты не полностью контролируешь монстра?

— Нет.

— А я думала…

— Мои навыки распространяются на имитации Аида. То, что способности не пропадают на других локациях — уже хорошо. Со временем, думаю, контроль усилится, но сейчас он находится на базовом уровне.

— Тогда прикажи мантикоре отойти от голиафке. Укротительница мертва. Нам не обязательно смотреть, как монстр пожирает ее тело.

Мистиф не ответил, но мантикора, недовольно заурчав, оставила окровавленные останки своей жертвы.

— Спасибо, — буркнула Агва.

Бриск кивнул. Пока все шло по плану, но до начала штурма Голиафских гор основными силами телебов было еще далеко. Для начала требовалось выбраться из строительных тоннелей, прокрасться к чертогам Старца горы и атаковать гарнизон охраны, надеясь, что завербованные голиафцы не подведут и начнут восстание, принося смуту и отвлекая внимание от основных сил телебов, которые, под предводительством Прай — Ми и его брата, хлынут в тайные тоннели Голиафских гор, начиная войну.

Мантикора гортанно зарычала, обозначив недовольство, что мистиф не позволил ей закончить трапезу.

— Жуткая тварь, — прошептала Агва, стараясь не смотреть на кровавое месиво, оставшееся от голиафки.

— Это же всего лишь игра! — фыркнул телеб по имени Ковен. — Совсем заигралась? — он подмигнул колдунье, напомнив, что игровые схемы обычно обостряют восприятия персонажа, когда он становится свидетелем чего-то подобного. — Помню, на моих глазах один царек Далеких земель привязывал пленных воинов враждебного племени к земле и устраивал гонки кромнов, пока поверженные противники не превращались в мокрое место… — Ковен помрачнел. — Я был одним из пленных, и когда увидел кромнов, особенно их огромные копыта, испугался так сильно, как никогда еще не боялся… Потом чокнутый царек объявил о начале гонок. Я лежал, уткнувшись лицом в землю, и говорил себе, что это игра, но… — Ковен неожиданно впился взглядом в колдунью. — В общем, после того случая меня уже не цепляют такие мелочи, как эта, — он кивком головы указал на кровавую груду, оставшуюся от Жаргал. — Главное — говорить себе почаще, что это просто игра, которая создана, чтобы ты отдыхал и развлекался, а не сходил с ума от страха, и все будет в порядке.

— Легко сказать, — поежилась Агва, представляя каково это — оказаться привязанным к земле, пока вокруг тебя скачут кромны. Воображение разыгралось, требуя узнать, как Ковену удалось спастись.

— Купец, благодаря которому мы познакомились с проводниками голиафцев, выкупил меня, потому что ему не хватало солдат для личной охраны, — пояснил Ковен, услышав терзавший колдунью вопрос.

— Ты говоришь о Гамбино? — опешила Агва.

— Это было еще до того, как ты присоединилась к нам, — отмахнулся телеб. — К тому же… — он покосился на Тароса. — Без него, думаю, Гамбино ни за что бы не раскошелился, чтобы выкупить меня. Помнишь, как он жалел сена для тяговых кромнов, когда мы подобрали раненного Арк — Ми?