Хотя это как сказать. Некоторым, чтобы по-настоящему ощутить жизнь, как раз и не хватает этой информации. Доводилось читать, про Черчилля, кажется, мол, он был уверен, что умрет, как и его отец, в сорок лет, а потому он и спешил сделать как можно больше. За что и получил прозвище – «вечно спешащий молодой человек». Или кто-то вдруг узнает, что смертельно болен, и ему остались какие-то месяцы. И человек вдруг наполняется невесть откуда взявшейся энергией, начинает наверстывать упущенное.

У сталкера не было месяца. Были сутки. За сутки упущенное не наверстаешь. Эпопея с Островом выздоровления не принесла. И другого шанса излечиться не было.

Самое время, чтобы решить, как с пользой провести оставшиеся сутки.

Сутки. До смешного мало. Смертнику в камере хватает лишь на то, чтобы вдоволь поплакать, помолиться да съесть последний ужин перед казнью.

Кот не собирался заниматься бессмысленными вещами. Он вдруг с ледяной ясностью понял, чего хочет на самом деле. Он не будет дожидаться своего предсмертного хрипа. Это совершенно ни к чему.

Он погибнет в бою.

Эта мысль неожиданно согрела ему сердце. Наверное, такое сладкое чувство испытывали перед последним боем старые викинги, решившие перебраться в Валгаллу. Кот поглядел на клонившееся к закату солнце и не смог сдержать улыбки.

Ему не нужно принимать решение. Все уже решено.

Шевцов поймал его взгляд и с подозрением поинтересовался:

– Эй, дружище, с тобой все в порядке?

– Нормалек! – продолжая улыбаться, сказал сталкер. – Все просто отлично.

– Да? – с сомнением произнес Шевцов. – Что-то я не вижу особого повода для оптимизма. Тут со всех сторон намекают, что мы до завтра не доживем, – с чего бы радоваться?

– Да я и не радуюсь, – убрав с лица дурацкую улыбку, сказал Кот. – Просто теперь я знаю, что делать.

– Очень интересно, – сквозь зубы процедил Шевцов. – Поделишься?

– Курить охота, – поморщился Кот, машинально проводя по карманам. – Вот же черт, не догадался на Острове куревом затариться… В общем, дело такое…

Он помолчал, думая, как лучше сформулировать. Потом мысленно махнул рукой и сказал:

– Этих чоповцев надо перестрелять. К чертовой матери. Пока они не сообразили что к чему и не прикончили нас самих.

Аким поглядел на друзей, отвел взгляд. Отошел в сторонку, присел на камень. Он не любил ни стрельбы, ни убийств, хоть и повидал немало смертей на своем недолгом, но непростом веку. Кот понимал его и не осуждал. Более того, он был готов взять, как говорится, грех на душу. У него не болела душа за каждого убитого мерзавца, и, если даже предстоит вскорости Высший Суд, он ответит за каждую выпущенную им пулю.

Такой же подход был и у Шевцова. Поэтому контрразведчик не стал вдаваться в морально-этические подробности, а спросил сразу и по делу:

– Как ты это себе представляешь? Их вчетверо против нас и по людям, и по огневой мощи. К тому же Аким как боевая единица – сам понимаешь…

– Но они вряд ли ожидают удара в спину. Они до сих пор гонятся за нами, так что у нас преимущество внезапности.

– Ах, вот ты о чем. Ну да, шансы есть, хотя и не такие значительные, как тебе кажется.

– А мне уже все равно, – сталкер заговорил с непривычной жесткостью. – Мне все равно крышка. Не сегодня – так завтра. И если уж помирать, так лучше от пули, чем корчась от этой дряни…

– Нет, так дело не пойдет, – Шевцов подошел, встряхнул приятеля за плечи. – С таким настроением в бой идти – это и себя, и других подставлять.

– Ничего, я соберусь, – пообещал Кот. – Это я так просто ляпнул.

– Ну раз так… – Шевцов заметно оживился. Поглядел вслед ушедшим с прищуром, не сулившим врагам ничего хорошего. – Тогда надо все как следует продумать.

– Может, Акима отправим другой дорогой? – предложил Кот. – Он выбраться сумеет…

– Никуда я один не пойду! – выкрикнул Аким, подскочив, как ужаленный, со своего камня. – За кого вы меня принимаете?

– Мы идем убивать, – разглядывая парня в упор, раздельно сказал Шевцов. – Ты готов стрелять в людей? Тайком, в спину, чтобы они не успели убить тебя самого?

Аким колебался несколько секунд. Затем глухо выдавил:

– Да…

Сталкер смотрел на друга и понимал: ни черта он не готов. Да и кто к этому готов? Все теоретические рассуждения не имеют никакого смысла, пока не увидишь застывшие глаза убитого тобой человека. Зона – она притупляет ощущение смерти. Но есть вещи, к которым просто невозможно привыкнуть.

– Хорошо, – сказал Кот. – Но одно условие: стреляем только наемников. Ни Гвоздь, ни Зубов пострадать не должны. Они, конечно, подлецы, но…

– Ничего не могу гарантировать, – равнодушно сказал Шевцов. – В бою всякое может случиться. Но твои пожелания учту – я ж не зверь какой. Хотя этого Зубова я бы с удовольствием шлепнул.

Группу Зубова они нагнали, когда уже стемнело. Это было весьма кстати – повышало шансы подкрасться незаметно. Они успели заметить двигавшиеся впереди огоньки фонарей прежде, чем группа свернула влево, к востоку. Это поначалу немного сбило сталкера с толку. Почему-то он был уверен, что Зубов обойдет Лебедевку с запада. Наверное, потому что сам поступил бы именно так.