– Стасик, знаешь, что это? – спросила Валя. – Болеро Равеля. Я читала, что оно сильно возбуждает. Мол, к финалу только и думаешь, как бы друг на друга броситься! – посмеивалась она, глядя на Стаса блестящими глазами.

– Хм-м, – покачав головой, произнес он. – Проверим!

Тем временем Валя продолжала сервировать стол. Она поставила фарфоровые тарелки, положила приборы, салфетки. Она пошла на кухню и вытащила из духовки аппетитно зарумянившееся мясо. Большие куски курицы, обмазанные сверху специями, отлично поджарились и приобрели красивую оранжево-золотистую корочку. Запах от курицы исходил потрясающий, аромат чесночка и приправ щекотал ноздри и вызывал рефлекс слюнотечения. На другое блюдо Валентина выложила картошку фри, низкие вазочки она наполнила оливками и зеленым горошком.

Наконец, они сели есть. Еда была очень вкусной. Валентина подкладывала Стасу самые аппетитные кусочки. Она сама разрезала их и вкладывала ему в рот. Смеясь, она кормила его с руки, затем велела ему облизать ее пальцы. Соус был настолько вкусным, что Стас с удовольствием согласился на это. После того, как он облизал ее пальцы, она, кокетливо смеясь, вытерла ему рот салфеткой. Глаза Валентины счастливо сияли, лицо ее раскраснелось, и вся она выглядела веселой, помолодевшей.

Они запивали еду красным вином, принесенным Стасом. Это вино обладало приятным терпким вкусом. Когда Стас насытившись, откинулся на спинку стула и его глаза удовлетворенно заблестели, то Валя предложила ему принять ванну для расслабления. Стас был не против.

Валя наполнила ванну горячей водой, взбила в ней душистую ароматную пену с запахом яблоневого сада и еще накапала туда розового масла. Аромат получился необыкновенно приятный. Стас разделся и полез в воду. Когда он раздевался, Валентина гладила его тело, явно любуясь им. Она сбегала на кухню и принесла оттуда бутылку вина и два фужера. Затем она сняла свою атласную рубаху, чтобы не замочить ее, и накинула халат.

Стас лежа в горячей ванне, блаженствовал. Он полностью расслабился, откинул назад голову и, опираясь затылком на выложенную кафелем стену, закрыл глаза. Его длинные намокшие волосы спускались на спину и плечи. Валя села рядом на табуретку. Она намылила Стасу голову шампунем, затем хорошо помассировала образовавшейся пеной волосы, вымыла их и сполоснула. Затем она намылила мочалку и стала тереть ею грудь и бока любовника.

– Ну, как? – кокетливо смеясь, спросила она.

– Ка-айф, – выдохнул Стас с закрытыми глазами.

– Вставай, зайчик, я тебе спинку потру.

Стас поднялся в воде, и, прежде чем продолжить мытье, оба они выпили вина из фужеров.

Затем Валентина стала тереть ему мочалкой спину, ягодицы, живот. Посмеиваясь, она стала особенно усердно тереть то, что располагалось ниже живота. В результате таких действий у Стаса произошла естественная физиологическая реакция: он возбудился. Он крепко взял Валентину за руку и сказал: «Залезай сюда». Видя мужское естество в полной готовности, Валентина тоже почувствовала возбуждение. Бросив мочалку, она скинула халат, полностью разделась и полезла в ванну. Чтобы она не поскользнулась, Стас помог ей войти туда, поддерживая ее своими сильными мускулистыми руками. Валентина встала рядом со Стасом, тесно прижалась к нему. Он видел ее полноватое, немолодое тело. Но ее большая, полная грудь была все еще хороша. Да и кожа у нее оставалась нежной, гладкой.

Их тела слились воедино. Валя подняла одну ногу вверх, крепко уперла ее в стену, и помогла Стасу войти в себя. Он, держа ее для устойчивости за талию, стал совершать возвратно-поступательные движения, пружинисто толкая себя внутрь Валиного тела. Помогая ему своими движениями, она громко стонала: «А-ах, как хорошо! Еще, еще! Вот так! А теперь туда, еще, еще, сильнее! О-о-ох, давай, давай!». Во время этого она покусывала Стаса за шею, царапала его спину. Отстраняясь и уворачиваясь от слишком сильного, болезненного поцелуя в шею, он недовольно буркнул: «Ты это брось! Кончай с засосами, Валь!».

Темп их движений нарастал, их тела содрогались все быстрее и быстрее, пока, наконец, их обоих не потряс бурный, продолжительный оргазм. Валя громко закричала, застонала, ее тело пронзила сладостная любовная судорога. Затем она, все еще продолжая обнимать Стаса и несильно царапать его спину, обмякла. Она почувствовала слабость под коленями, от нахлынувших эмоций ее голова закружилась, и она чуть не упала в воду. Но Стас удержал ее.

Затем они вылезли из ванны, вытерлись и пошли в спальню. Валька приволокла туда поднос с мандаринами, бананами, орешками, вином и двумя фужерами. Она снова включила музыку, теперь уже что-то другое, похожее на джаз, с завываниями саксофона и возбуждающе-ритмичными соло ударных инструментов. Прежде, чем лечь в постель, они еще выпили вина, потом легли. Валя, тесно прижавшись к Стасу, уютно свернулась рядом с ним и положила голову ему на плечо.

Наслаждаясь тем, что лежат, обнявшись вместе, они лениво переговаривались о том, о сем. Валентина упомянула, что на днях у нее будет показ в ночном клубе. Дефиле будет сборным, в нем будут участвовать разные модельеры, в том числе и она. Такие показы иногда устраиваются в клубах, казино, на презентациях. Это делается для привлечения посетителей, чтобы те могли поглазеть на девочек-манекенщиц, на эффектные, откровенные наряды. Денег это не приносит, дизайнерам там вообще ничего не платят, а платят только манекенщицам. Но приходится время от времени ходить туда, чтобы тусоваться, «светиться». На таких тусовках завязываются связи. Люди подходят к понравившемуся дизайнеру, берут у него визитку, глядишь, и новый клиент появится.

Стас одним ухом слушал Валентину, автоматически поддакивая ей. На самом деле он прикрыл глаза и блаженствовал, наслаждаясь теплом и расслабляющим покоем. Отдыхая, он даже впал в полудрему. Но тут в его сознании сразу же всплыло главное, а именно: послезавтра у него свидание с Аленой. Об этом он прекрасно помнил, не мог не помнить. Она точно обещала ему придти. И она на сей раз придет, не обманет, он это чувствовал внутренним чутьем. Несмотря на то, что он ощущал рядом с собой жаркое Валькино тело, прикосновение ее большой мягкой груди, мысль об Алене присутствовала в его голове, и она была там главной, хотя и отдаленной, как бы укутанной ватным покровом.