Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали
вернуться

Ауробиндо Шри
Шрифт:
* * *

Знайте и будьте уверены, что мы по-прежнему с вами. Когда вас охватывает депрессия, то вами овладевают подобные мысли. Иногда вы оказываетесь на уровне внешнего сознания и не ощущаете присутствия Матери. Причина проста – и не стоит думать, что Мать покинула вас. Снова погрузитесь в глубь своего существа, и вы почувствуете Ее там.

* * *

Это означает, что печать гордыни, неведения и желания долгое время сохраняется даже в хорошие периоды у хороших садхаков. Но когда сознание становится чище, как это происходит в вашем случае, то неведение и все, что ему сопутствует, исчезают.

* * *

Эти трудности – бесполезные волнения на уровне витального. Нужно в безмолвии продвигаться вперед по пути духовности, не отдавая ни пяди своего существа скорби и отчаянию.

* * *

Конечно, в ходе таких разговоров витальность подвергается значительному воздействию нечистоты. Раздражение и нелюбовь к Матери, зависть к другим, депрессия, уныние – от всего этого нужно избавиться.

* * *

Всегда следует сохранять это состояние, это истинное знание. Нужно смотреть на людей и на все окружающее глазами психического, с чувством духовного единения, а не с гордыней знания.

Планы сознания

Область от муладхары до подошв ног называется физическим планом. Ниже находится область подсознания.

* * *

Существует много планов сознания, как высших, так и низших. Но главными внизу являются четыре плана. Это – ментальный, психический, витальный и физический. Наверху также находится много планов, из них наивысшие – Сверхразум и Сатчитананда.

* * *

Если вам случится опуститься до самого низа, призовите туда своим устремлением свет и силу Матери. Так же, как и наверху, утвердите внизу царство Матери.

* * *

Когда сознание нисходит в физическое, это не значит, что все плоды садханы пропали даром, они, на самом деле, остаются как бы за занавесом. Во мрак физического нужно низвести сознание, свет и силу Матери. Когда это произойдет, прежнее состояние уже не повторится. Но если вы возбуждены, угнетены и думаете, что ничего в этой жизни сделать не удастся и что лучше было бы умереть, и тому подобное, то это мешает нисхождению сознания, силы и света. Вот почему необходимо отбрасывать от себя эти неправильные чувства и безмолвно устремляться к Матери, во всем полагаясь на Нее.

XI Поэзия [223]

Пробуждение Матери [224]

Полночь… Спит весь мир, замерев в безмолвьи,Спит Земля на коленях мрака;Небо спит, бездыханны буйные ветры;За густой чернотою туч не мерцают звезды.Птицы, спрятав глаза крылами,Погрузясь в себя, отдыхают в гнездах;И не рыщут звери, и не слышно ни шага…Но вот пробуждается Мать.С ужасным криком пробуждается Мать.Подобные паре солнц, страшные очи раскрыв, Пробуждается Мать.Пробуждается Мать, но ни лист не дрогнет;Слабое пламя лампы в комнате гаснет:На пустых городских дорогах, на полях, и в лесах, и в горахВсе живое забылось во сне глубоком.Не вскипают морские воды,И не бьются волны о брег со смехом:Океан безмолвствует, тих, недвижим.Почему ж пробудилась Мать?Слово чье услышав, пробудилась Мать?Чьей безмолвной молитве вняв, пробудилась Мать, Чтобы с криком ужасным встать?Когда Мать погрузилась в сон, кто питал надежду,Что средь этой кромешной мглы вдруг Она проснется?Побежденное тьмой, в тоске безысходной сердцеВздрогнет, слыша сквозь сон даже лист упавший.То могучий Асур, баловень удачи,Самовластен, хитер, надменен,Власть свою простер надо всей землею.Вдруг ужасный слышится крик, Матери крик;Вдруг, как ста океанов рев, слышен Матери глас;Пробуждая своих сынов, громко Мать зовет, Как гремит громовой удар.Но ужели никто среди этой темнейшей НочиНе стоял на посту ради Матери, пробужденный?Только горстка отважных в шафрановых одеяньях,Обнажив мечи, не смыкала очей во храме:Слуги верные Матери грозной,Омывая своею кровью Матери стопы,Неустанно, бессонно они воевали с Тьмою.И вот подымается Мать:Томима жаждой, во гневе пробуждается Мать;Львиным рыком вселенную полня, пробуждается Мать, Чтобы мир ото сна поднять.Сея молнии из очей и гремя леденящим смехом,Потрясает Она головами врагов титанов —Багрянеющий кровью, ужасен цветок Ее гнева.Подымается Мать и шлет роковые знаменья.Кто же Ты, потрясающая во тьме головами титанов?Ты, что ливнями крови омыла землю,Ты, чьи очи горят, словно два пожара?Сотрясая мир, Ты идешь, о Мать, ужасная ликом.Слышим мы Твой клич громовой: «Вставайте, вставайте!»Твой могучий глас все сильней гремит, изгоняяБезмятежную праздность и сонное прозябанье.Это Ты, наша Мать!Ты идешь, пылая очами смерти,Ты танцуешь, ожерельем из черепов бряцая. Эй, внимайте, шагает Мать!«Эй, вставайте, вставайте все!» – грозный глас взывает.«Боги, демоны, люди, вы все вставайте!» —Слышен яростный вопль, слышен радости клич счастливый.Это Ты, моя Мать!Ты приходишь, о Мать, блистая очами смерти.Ты шагаешь – и пляшут в такт черепа Твоего ожерелья.Всюду бой, звон мечей и агония тел повсюду;И бушует огонь, достигая небес оглохших;От ужасного грохота битвы земля трепещет;И струятся всюду кровавые реки.О когда же, когда Тебя мы узнаем, Мать?Лишь когда раздастся Твой зов, океанским ревом,И дыханье Твое сметет всех титанов царство,И, богинею грозной, Ты явишься, улыбаясь, —Лишь тогда мы узнаем Тебя, о Мать!Лишь увидев, как Ты танцуешь в потоках крови,Мы поймем, что Ты, о Мать, наконец пробудилась.

223

Перевод стихотворений выполнен с английского подстрочника. Поэтические размеры выбирались произвольно (прим. пер.).

224

Стихотворение посвящено богине Кали – грозной, воинственной ипостаси Божественной Матери, убивающей демонов, сокрушающей во имя Божественной Любви все, что противостоит триумфу Божественного (см. примечание 2). Посвятившие себя национально-освободительному движению считались в Индии преданными Кали.

Живая Материя

Я скитался в неведомых далях и достиг царства сказочных грез:Оказался на бреге звонкогласой реки.Надо мною простерлась безбрежная твердь голубаяВ безмятежной своей тишине.Здесь на нашей планете играют, вовек неразлучны,Двое пылких влюбленных, Небеса и Земля,Предаваясь своей сокровенной утехе.Вечно к Небу свой взор устремляет Земля,Озирая любимого образ лазурно-прекрасный,И трепещет зелеными купами трав и дерев.А пресветлое Небо своим светозарным блаженствомОбнимает Возлюбленной милой могучее тело,И вздымается ввысь горделивой главою, и смехом любви полнит вечность.Так они забавляются здесь, в нашем царстве, не зная разлада.Ну а там, в нижнем мире, Земля умирает в печали и страхе,Словно брошена в мертвой вселенной одна.Затерявшись в Бескрайности той, устрашась восхождения ввысь,Словно в тяжком кошмаре влачится ничтожная жизнь человека.Беспредельные шири земли онемевшей и мертвойРаспростерлись в безжизненной тьме Пустоты неизбывной.Не увидеть ни деревца и ни травинки, ни камня, ни крова людского.Взор летит все вперед и вперед без конца… Но хотя и устал,Не могу я вернуться! Жестокая тяга жестокой равниныВечно пленника вдаль увлекает, как будто к враждебному краю,Дальше, дальше в безбережный мир,В бесконечность немую.Все же смог я заставить себя обернутьсяВновь ко брегу другому, увидеть тот камень суровый,Словно силой титана сплоченный в единую глыбу,Неприступный и грозный. Под стрелами яростных ливней,Достигая главою небес, выше туч воздвигаясь,Тяжкий труд свой титан совершал в наслаждении диком,Преисполнен восторга от игрищ Природы жестоких.Но жестокости большей искал он, влекомый фантазией буйной,И, оскалясь, за линией линию высек на камне суровом:Влажный берег реки лег гигантским скелетом,Обнаженным, утратившим плоть костяком омертвелой земли.И лежит он вовек, неоплаканный и неотпетый,Здесь, на самом краю мирозданья, в пространстве унылом.Ни изгиба, приятного взору, ни цветка, ни травинки —Лишь отвесным утесом, презревшим всю мягкость и нежность,Горделиво вонзается в воду бездушный, безжизненный камень.Вдалеке же пустыня простерлась лениво,Чтобы слиться с утесом в одно. В их единстве суровомНи любви нет, ни нежности милой —Лишь объятья холодного камня,Поцелуи материи мертвой.Я окинул глазами поток величавый.Молча воды стремит он рекою волшебного царства —Тихий, сонный, могучий, – неистовой жизненной силой,Заключенной в объятья Природы на хребте гималайском.Путь далек, узок выход на волю:Там, в теснине, где пустошь встречается с камнем,Там разверзся он, зевом алкающей смерти.Будто здесь, на опасной, последней границе землиСмерть сама пролегает громадою спящей,В страшных каменных кольцах своих всю вселенную стиснув.Мерно и величаво стремит свои воды волшебный поток.И в его бурунах мчится Дадхикра [225] – дивный ведийский скакун,Воплощение Бога как жизненной силы. Обузданный славной уздою,Выгнув гордую шею, он вздымается ввысь, вознося человекаПо дороге небес в царство Истины вечной.Но не Жизни ль рекаНизвергается вниз водопадом на этом пути?Это ль высший итог?С воем падает вниз он стремительно, будто низвергнутый грешник,В жесточайшее царство. Стенания нижней рекиПоразили мой слух, словно тысячи страждущих вопли!Огляделся я, полный печали, и мыслил:«Что за горестный край! неживая земля! неподвижное царство!В шуме – что за безмолвие, в скорости – что за недвижность?!Заживут ли когда-нибудь люди на этой инертной земле,Силой жизни своей оживив это мертвое царство?Где же Пуруша [226] , что предназначен для Пракрити [227] этой?»И отвергнута, словно в испуге, та мысль поспешилаВновь в обитель свою – и недвижна, как прежде, земля.Неожиданно я пробудился и взор свой направил в себя.Изумленный, узрел я, что мертвое царство воскресло, —Ожила и река, и бескрайняя жуткая пустошь,Даже небо сознательным стало, наполнилось жизньюИ застывшее тулово смерти – этот каменный образСтал питоном уснувшим, и шум ниспадающих водУносил в отдаленье рыданья души пробужденной.И я понял, зачем здесь воздвигся тот гордый утес,Прям и строг и лишен состраданья и счастья.И я понял надежду, что полнит могучую реку,Уносящую воды к безбрежному устью, незримому взором,Током жизненной силы, поглощенной стремленьем вперед.Я узнал, почему здесь никто не взывает друг к другу,И не ищет друг друга, и знать не желает друг друга.Каждый занят одним лишь собой и своими пустыми делами,Завороженный вихрем забот и игрой настроений.Но однажды, когда друг на друга они вдруг наткнутся,Что-то дрогнет внутри, и глухое, заблудшее, думает тело:«Посмотри-ка, ведь это еще одно “я” вдруг ко мне прикоснулось,И воистину сладостно прикосновение это!» —Вот и все, и не вспыхнет заветная жаждаНи в движеньи, ни в речи, ни в мысли.Разуверясь во всем, я весь мир ощутил лишь бескрайней темницей.Только вдруг сладкий голос раздался внутри у меня:«Оглянись и постигни надежду Пракрити,Осознай, что тюрьма эта – Матери сердце,Тайный смысл различи, что скрывается в этой игре».И я поднял пылающий взор и узрел в отдаленьиПосреди беспредельной пустыни две людские фигурки:Мальчик с девочкой в пылких безумных объятьяхПотерялись в восторге друг другаВ этом царстве Материи, в мертвой стране нереальной —Два живых существа, вечно счастливы, вечно свободны.Вот исчезли они – и живая Материя этаВновь как прежде влачится в оковах своих безнадежно.Но мой разум избавлен отныне от уз материальных,Я постигнул намеренье тайного Духа,Распознал я Природы заветную жажду.И, глазами обняв это царство, обретя утешенье,Я вернулся обратно в земные пределы.

225

Дадхикра – в Ригведе – обожествляемый скаковой конь, символизирующий движущееся солнце и силу Агни.

226

Пуруша – см. примечание 40.

227

Пракрити – Природа, некая первоматерия, в ходе движений которой разворачивается мир форм; движущая и исполнительная Сила Сознания.

Музыка Безмолвия

Я объял твою душу, о Времени Дух могучий!И взметнулся небесный свод, источая потоки солнца,Созидая прозрачного Вечера град волшебный,И я брел вдоль реки, отзываясь струнами сердцаШепоткам и напевам волн неумолчных жизни:Бесконечная Ночь нисходила безмолвным шагом,Затеняя своим венцом ширь небес бескрайних,Мягкой тьмы плащом укрывая земные дали.В той Ночи безбрежной, отдавшись глубокой думе,Потерявшись взором во мгле Пустоты верховной,В трансе темная Матерь мира лежит недвижно:Представая богиней Сна, всех своих созданийУ себя на груди она укрывает, недвижных, тихих,И приходит, и утишает извечный шум и бурленье Жизни.И теперь наступает безмолвия пир медвяный,Звезды роем несметных пчел закружились в небе:Умащая лучами света сердца созданий,Светозарною амфорой, полной экстазом хладным,Проплывает сквозь ночь Луна в самоцветах звездных.В этой тьме, озаренной сиянием лунной грезы,Затерялась моя душа незаметной искрой,Поглотила меня эта Жизнь, без конца, без края,И я полон навеки Безмолвия музыкой чудной.

Равана поверженный [228]

Титаны, величайший род земли,Собрались здесь и, мощь свою восславив,Воздвигли дивный величавый град,На каменном утесе вознесенныйНад своенравной бездною морской,Царю богов бесстрашно бросив вызов…Но что такое! Что за шум я слышуУ неприступных стен державной Ланки,Что за мятежный гул раздался здесь?!То рев ликующей ничтожной рати,Что, обезглавив люто Мать Ракшасов [229] ,Глумится над ее простертым теломИ веселится, празднуя победу.Но кто они, кого страшиться мне?И почему свободы я лишен,Плененный в стенах собственного града?И отчего я лишь взираю немоНа беснованья их и похвальбу?..Хранимы Варуной [230] средь вод морских,Которых пересечь никто не в силах,Мы, воины, владели всей вселенной!Наш остров покорил весь род людскойИ царствует над ним, владычит гордоНад всей землей, над сонмами племен.Кичливый Царь богов [231] , себя назвавшийВладыкою державным трех миров,Был нами побежден и взят в полонИ стал теперь рабом на нашей Ланке —Не перечесть блистательных побед,Добытых мощью нашего оружья…Все как и прежде: те же мы, Титаны,И тот же город наш. Так в чем же дело?Титаны, где ж былая ваша мощь?Ужель не блещет больше ваша слава?Ужель она исчезла без следа?И что за тать ее похитил ловкоНочной порой, пока мы сладко спали?То, верно, Кришна или Махадэва [232] ,Иль кто-то столь же дерзкий, трепеща,Посмел проникнуть в стены спящей ЛанкиИ нас лишил блестящей нашей силы.Насмешка Рока! Величайший родПовержен вдруг в ничтожном столкновенье,И жалкий торжествует человекВ оплоте всемогущества Титанов!Пускай бы грозный Рудра [233] нас поверг,Нас превозмог своей вселенской ратью,Полубогов и демонов владыка;Пусть он разил бы нас трезубцем страшным,Веками день и ночь сражался с намиИ, наконец, по воле Провиденья,Взял штурмом и разрушил нашу Ланку.Иль пусть бы распростер великий ВишнуНад нами сеть иллюзии своейИ, помрачив Ракшасов ум, похитилВластительное Ланки божество.Но нет! Нас победило войско Рамы!Нет, смертные попрали град Раваны!О боги покоренные небес,Ликуйте, больше нет для вас угрозы.Ликуй, о Индра, властелин богов,Отныне ты освобожден от рабства.Не упрекну я вас за эту радость,Вас, гордых этой низменной победой,Которой вам пристало бы стыдиться.Блажен прекрасный светлый град Небес,Где вечная Весна цветет привольно, —Там наслаждайтесь райскою усладой,Полученной теперь из смертных рук.Равана, враг богов, повержен ныне.Повержен!.. Я повержен… О, услышь!Там, в вышине могучего утеса,Гремит ужасным эхом слово это:То – дочь Горы [234] на острове ланкийском,То – голос громовой ее и смех.Повержен!.. Нет страшней на свете слова!Оно терзает ум, пронзает сердце —Титан не в силах вымолвить его.Ракшас, одетый силою стальной,Несущий гордо грозное оружье,Я, не довольствуясь земным триумфом,Отправился на штурм всех трех небес —И, покорив их, вновь пошел вперед,Стремясь к вершине тройственного мира.Вы говорите, наш повержен род!Коль это правда – ваша правда лжива!Все: братья, сыновья, друзья – убиты.Один брожу я по роскошным залам,Где нынче веселятся толпы черни,Но тщетно ищет взор черты друзей.И в женские покои вторглась чернь…Здесь, глядя на скорбящих матерей,Что славных сыновей своих лишились,Я не могу свои умерить муки,Бессильный гнев сжигает сердце мне.Напрасно озираюсь я вокруг:Безрадостен дворец, тих Зал собраний,На площадях, на улицах – унынье.Исчезли Ланки дивные красы.Не слышен львиный рык, и эти уши,Что прежде лишь победный знали кличИ наслаждались громом жаркой схватки,Сегодня тщетно ждут услышать льва,Бойцовский возглас брата моего,Великого героя Кумбхакарны [235] .О Индраджит [236] , о Акша [237] , где же вы,Зачем и вы молчите в час суровый?!Зачем не грянет ваш победный глас,Наполнив наши уши наслажденьем?О сыновья мои, ужели СмертьТак скоро заключила вас в объятья?!Простите же, Титаны: в первый разЗемля, порабощенная Раваной,Сегодня вся мокра от слез Раваны.Но нет! Пускай мертвы они – я жив!Пусть на своих незыблемых скрижаляхЗапечатлит История сказанье,Как царь вселенной был повержен Рамой,Презренным смертным, жалким человеком!Но все ж бесчестью этому нет местаВ истории Ракшасов достославной.Пусть внемлет мир преданью дней минувших,И удивляется, и утверждает,Что Дашаратхи [238] сын победой скоройОбязан был беспечности Ракшасов.Теперь же пусть услышит вся земляО подвиге, доныне небывалом,О славной битве всем врагам на зависть:Убиты сыновья, друзья убиты,Погибли все великие герои,Но одинокий восстает Равана,Ракшас могучий, и, как лев рыча,Бросается, безумный, в пекло битвы,И несколько героев славной Ланки,С ордой врагов расправившись легко,Вновь покоряют весь мятежный мир.Восстаньте же, утрите слезы скорби,Из сердца прогоните горя мракИ распаляйте ярости огонь —Пусть он зажжется вновь в очах померкших!Забудьте сожаленья и тоску,Вперед, на бой, о вы, гроза богов!Стальное тело пусть послужит нам,Пусть обратятся сталью ум и сердце.Вперед, Ракшасы! Вновь затопим кровьюВесь белый свет, пересечем моряИ уничтожим всех, кто населяетСтрану, где Ветробога сын рожден [239] .Захватим в плен бесчисленных рабовИ в лонах вражьих жен зачнем во славуВеликий новый род героев Ланки —Вновь станет многолюден остров наш.Не будем горевать о прежней славе —Мы вновь воздвигнем все и все разрушим!Ведь, смертным не в пример, могуч Равана,И малой кровью не уймет он жажды,И скорби огнь в его великом сердцеНе успокоится ничтожным мщеньем.Усладой скудной не напиться мне!Ракшас я! Вновь смогу я покоритьВесь этот мир и больше – БесконечностьСмирю и обращу себе в угоду.А если нет – то вам не сдобровать,Псы жалкие у ног супруги Шивы [240] ,Стервятники, кружащие гурьбою, —Воздвигну я себе могильник славный,Курган голов людских и обезьяньих.И, словно хворост, брошу я в огоньВсе дивные богатства древней Ланки,Сокровища ее всемирной славы,Шедевры несравненной красоты —Пусть полыхает весь великий градВ чудовищном пожаре погребальном.Завоевал я Землю и три неба,И всех богов я заточил в темницу,И упивался несравненной славой.Я воссиял над миром, словно Солнце,Сраженные моим полдневным блеском,Все пали ниц пред жгучим тем Огнем.Я распростер свой блеск над всей вселенной.Как солнца диск во всей красе закатнойСадится, окровавив небосвод,Так погружусь и я в пучину Смерти.Блистательна была моя заря,Блистателен был мой триумф полдневный,Когда мой огнь ярился над вселенной,И на закате вновь блистаю яНеистовым и царственным светилом,Непобедим в крушении и смерти.

228

Равана – в Рамаяне – царь демонов-ракшасов, обитающих на острове Ланка (совр. Шри Ланка). Он похищает Ситу и погибает в битве от руки ее супруга Рамы, воплощения Вишну.

229

Ракшасы – класс демонов, упоминающийся уже в Ригведе; враги ариев, пожиратели людей, бродящие по ночам, оборотни, осквернители обрядов. Они населяют остров Ланку (совр. Шри Ланка) с прекрасной столицей, также называющейся Ланка, и ведут войны со всем миром, побеждая даже богов. Поход божественного героя Рамы на Ланку и ее освобождение от Раваны, царя ракшасов, описываются в эпосе Рамаяна. Здесь, вероятно, в символической форме говорится о захвате Ланки воинством Рамы.

230

Варуна – один из самых древних и значительных богов ведийского пантеона, связанный с первозданными космическими водами. В послеведийской мифологии Варуна становится богом вод. Его обитель помещается в глубинах западного океана, куда уходят погибшие в боях с богами демоны.

231

Имеется в виду Индра – царь богов, громовержец и змееборец. В эпосе Индра возглавляет богов в их битвах с демонами, но часто терпит поражение от них и даже теряет царство. Так однажды он был побежден сыном Раваны – Индраджитом.

232

Махадэва – Великий Бог – один из главных эпитетов Шивы.

233

Рудра – см. примечание 44.

234

Дочерью Горы обычно именуется Махадэви – супруга и Шакти (см. примечание 63) Шивы. Одной из грозных ее ипостасей является богиня Кали, разрушительная мощь которой беспощадно обрушивается на демонов.

235

Кумбхакарна – ракшас-великан, брат Раваны; был убит Рамой.

236

Индраджит – сын Раваны, заслуживший это имя победой над Индрой; был убит Лакшманом – братом Рамы.

237

Акша – старший сын Раваны; был убит Хануманом – соратником Рамы.

238

Дашаратха – царь Солнечной династии, правивший в Айодхье. У него было четверо сыновей, старший из них – Рама.

239

Сыном бога Ветра – Ваю – считался Хануман, советник царя обезьян; он совершил прыжок через океан и поджог Ланки. В горах Южной Индии находилась столица царства обезьян – Кишкиндха, правителем которой был Сугрива – верный соратник Рамы.

240

Супруга Шивы (одного из трех верховных богов индийского пантеона, несущего разрушительную функцию) – Махадэви, Великая Богиня; ее разные ипостаси принимают разные имена – Дурга, Парвати, Кали и др.