Современная психология постепенно начинает признавать возможность воплощения в человеческом существе космического сознания, равно как и других более гибких и совершенных средств познания, хотя их и продолжают считать галлюцинацией даже в тех случаях, когда допускают, что они обладают ценностью и эффективностью. Психология Востока всегда признавала космическое сознание реальностью и целью нашего индивидуального развития. Достижение космического сознания сводится по сути к преодолению внутренних барьеров, связанных с природой нашего эго, и по меньшей мере к приобщению, а в лучшем случае – к самоотождествлению со скрытым духом-знанием, который незримо пребывает во всех формах жизни и во всем, что кажется нам неодушевленным.

Достигнув космического сознания, мы можем по Его подобию жить универсальной, вселенской жизнью. И тогда, вследствие того, что все наше сознание и чувственное восприятие меняются, мы начинаем ощущать Материю как единое бытие, а отдельные физические тела – как формы проявления этой Материи, в которых единое материальное бытие самоотчуждается в отдельном физическом теле от всех других форм, а затем с помощью физических средств устанавливает связи между бесконечным множеством форм своего бытия. И Разум и Жизнь мы будем воспринимать также как единое бытие, распадающееся на множество отдельных форм и видов и вновь стремящееся к единству, используя для каждой сферы свои соответствующие средства. Можно пойти еще дальше и, преодолев многие промежуточные ступени, достичь супраментального сознания, вcеленская деятельность которого определяет все процессы более мелкого масштаба. Приобщаясь к космическому сознанию, мы не просто осознаем наличие или присутствие этого плана бытия, мы начинаем усваивать его сознание, поскольку это бытие становится доступным нашему чувственному опыту и познанию. Как раньше мы жили на уровне сознания нашего эго, так теперь – на уровне космического сознания, все активнее вступая в контакт и даже достигая единства с другими ментальными, витальными и физическими существами, что оказывает влияние как на наше собственное моральное и ментальное существо, так и на других людей, а также на весь физический мир в целом и на те события, что в нем происходят; причем наши средства влияния и воздействия на окружающее нас бытие приближаются к божественным и отличаются от тех, что доступны сознанию нашего эго.

Для тех, кто соприкоснулся с космическим сознанием или живет будучи постоянно погруженным в него, оно обладает большей реальностью, чем мир физический; оно реально само по себе, реальна его деятельность, реальны плоды этой деятельности. И как космическое сознание реально по отношению к нашему миру, который является его воплощением и выражением, так же и наш мир реален по отношению к космическому сознанию, не являясь, правда, независимым от него бытием. Обладая этим высоким и менее ограниченным опытом, мы воспринимаем сознание и бытие не как нечто противоположное и отличное друг от друга, но, напротив, в этом состоянии для нас все бытие и есть высшее сознание, а сознание, в свою очередь, есть вечное, самосущее, реальное в своих действиях бытие, оно – не мнимость и не процесс становления. Этот мир реален как раз потому, что существует только в пределах сознания, ибо именно Сознательная Энергия порождает Сознательное Бытие, составляя с последним неразрывное единство. Самостоятельное бытие отдельной материальной формы, независимое от принимающей эту форму самопросветленной энергии, противоречило бы истинному положению вещей и представляло бы собой фантасмагорию, кошмарный сон и немыслимую ложь.

Сознательное Бытие, представляющее собой истину бесконечного супраментального сознания, превосходит вселенную и живет независимо в Своей собственной невыразимой бесконечности и космической гармонии. Мир живет Им, но Оно не живет миром. И, подобно тому как мы можем достичь космического сознания и слиться с космическим бытием, точно так же мы можем достичь сознания, трансцендентного по отношению к космическому бытию, и превзойти уровень космического сознания. Теперь мы возвращаемся к вопросу, который уже был поставлен ранее: не означает ли этот выход в Трансцендентное еще одно отрицание – отрицание теперь уже космического бытия? В каком отношении находится наша вселенная к Запредельному?

Ибо у порога Трансцендентного обретается простой в себе, совершенный Дух, о котором говорится в Упанишадах, исполненный света, чистый, поддерживающий мироздание, но непосредственно в жизни мира не участвующий, чуждый всякой двойственности и раздробленности, единый, ничем не связанный, лишенный множественности – чистый Дух последователей Адвайты [17] , пассивный Брахман, трансцендентное Безмолвие. Человеческий разум, если он внезапно, резким скачком – вместо постепенного перехода с одной промежуточной ступени на другую – возносится к этому пределу и пересекает этот порог, с очевидной ясностью ощущает нереальность всего проявленного физического мира и воспринимает Безмолвие как единственную существующую реальность; это одно из самых ярких и значительных по силе воздействия и убедительности переживаний, доступных человеческому рассудку. Здесь, в этом восприятии чистого Духа или стоящего за ним Небытия, кроется причина второго отрицания, противоположного отрицанию материалиста, но более полного, категоричного и опасного своими последствиями как для человека, так и для общества – когда они склоняют свой слух к его полному притягательной силы зову к бегству в пустыню, к уединению и отшельничеству, – отрицания аскета.

Именно этот бунт Духа против Материи вот уже два тысячелетия, с того момента, как буддизм нарушил равновесие старого арийского мира, с возрастающей силой властвует над умами индийцев. Но это не означает, что идея космической иллюзии исчерпывает всю индийскую ищущую мысль; есть в Индии и другие философские учения и религиозные устремления. Самими философскими школами, порой придерживающимися даже противоположных взглядов, предпринимались попытки примирить Дух и Материю. Но на всех на них все-таки лежит тень великого Отрицания и конечная цель жизни неизменно связывалась с одеяньем аскета. Преобладавшая концепция бытия основывалась на буддийской теории Кармы с вытекавшим из нее противоречием между свободой и зависимостью; рождение в мире связывает человека узами зависимости, свободу от которых можно обрести, выйдя из круговорота рождений. Поэтому мнения всех философских и религиозных направлений сходились в одном: в этом мире, где царствует борьба противоположностей, нет места царству Божию. Его следует искать в запредельных сферах: либо в вечной радости Вриндавана [18] , либо в блаженстве Брахмалоки [19] , в неизреченной Нирване [20] за границами всего проявленного, или там, где отдельная жизнь исчезает в бескачественном единстве не поддающегося никаким определениям Бытия. На протяжении веков многочисленные свидетельства святых, пророков и учителей, владевших умами Индии и священных для индийского народа, постоянно говорили об одних и тех же высоких и далеких истинах: единственный путь к знанию лежит через самоотречение, физическая жизнь – оплот неведения, цель жизни – выход из круговорота рождений по зову Духа и отвержение Материи.

Спустя целую эпоху после того, как в Индии сам дух аскезы утратил свою былую притягательность и общее сочувствие – и времена отшельничества уже прошли или, во всяком случае, проходят также во всем мире, – можно с легкостью объяснять былое широкое распространение аскетического движения упадком жизненной энергии древнего сообщества, утомленного давлением принятого им бремени, широким участием в общечеловеческом прогрессе, истощившего свои силы, чтобы помочь человечеству осуществить свои устремления в самых разнообразных областях деятельности, много давшего человечеству в сфере познания. Но мы уже убедились в том, что за аскетизмом стоит определенная истина бытия, высший уровень сознательной реализации наших возможностей. На практике дух аскезы является непременной составляющей человеческого совершенства, и, несмотря на его определенную узость, без него нельзя обойтись до тех пор, пока человек не освободит свой разум и витальную природу от власти животного начала, которое столь настойчиво дает себя знать в этих частях человеческого существа.

Мы же, безусловно, пытаемся найти более широкую и полную основу для синтеза Духа и Материи. Мы считаем, что идеал индийского аскета, выраженный в великой ведантистской формуле «Единый и другого нет», должен быть дополнен другой равновеликой формулой: «Все это есть Брахман». Страстная человеческая устремленность ввысь, к Божественному до сих пор не обрела должной связи и согласованности с нисхождением Божественного, извечно обращенного к Своему творению. Значение Его действия в Материи не постигнуто в той же мере, как Его истина в Духе. Реальность, которая составляет предмет поисков саньясина, исследована по всей «вертикали», но по «горизонтали» – не в той степени и полноте, как это было у древних последователей Веданты. Как бы то ни было, в нашем стремлении к всеобъемлющему синтезу Духа и Материи мы не должны умалять и преуменьшать значение и роль чисто духовного импульса. Если материализм, как мы видели, внес свой вклад в осуществление целей Божественного, то аскетизм сослужил еще большую службу Жизни. В своем окончательном устроении всеобщей гармонии мы сохраним истины, открытые материалистической наукой, и ее практические достижения, даже если отчасти или полностью исчезнут ныне существующие формы научных исследований, представления результатов и их приложений. Но с еще большей бережностью должны мы обращаться с наследием древней арийской расы (как бы ни приуменьшалось и ни умалялось его значение), чтобы должным образом сохранить все его богатство.