Итак, если мы готовы в равной степени признать притязания как чистого Духа – на то, чтобы явить в нас свою абсолютную свободу, так и универсальной Материи – на то, чтобы служить основой и необходимым условием нашего земного воплощения, то нам необходимо найти такую истину, которая позволила бы полностью примирить двух давних противников, противостоящие полюса – Материю и Дух и определить для каждого из них соответствующее место в Жизни, объяснив их назначение с точки зрения Разума, не ущемляя и не умаляя их прав и суверенных истин, что придают силу даже ошибочным своим толкованиям, склонным преувеличивать исключительность их роли и места во всеобщем бытии. Как только мы сталкиваемся со столь притягательными для человеческого интеллекта проявлениями крайностей, можно быть уверенными, что мы имеем дело не просто с заблуждением, предрассудком или галлюцинацией, а с определенной скрытой реалией или фактом бытия, и если мы отрицаем его или не считаемся с ним, он заставит нас поплатиться за это. Здесь и заключается вся трудность, связанная с поиском удовлетворительного решения во взаимоотношениях Духа и Материи; здесь же кроется причина всех неудач на пути поиска компромиссов между двумя противостоящими полюсами. Но компромисс не есть истинное примирение – он представляет собой подобие сделки, временного перемирия между двумя противоборствующими сторонами. Истинное примирение всегда является результатом взаимопонимания, ведущего к внутреннему единству. Отсюда следует, что только путем максимально возможного объединения Духа и Материи мы сможем достичь их истинного примирения, а значит – получить прочную основу для установления согласия между внутренней и внешней жизнью человека.

Мы уже нашли в космическом сознании точку соприкосновения Духа и Материи, где Материя приобретает реальность для Духа, а Дух становится реальным для Материи. В космическом сознании Разум и Жизнь выступают лишь промежуточными ступенями и не противостоят друг другу, не являются – как это кажется обычному эгоистическому сознанию – обособленными друг от друга началами, участниками кажущегося конфликта между положительным и отрицательным принципами одной и той же непознаваемой Реальности. Достигая космического сознания, Разум, озаренный знанием, способным к восприятию одновременно как истины Единства, так и истины Множественности в их взаимодействии, сразу же избавляется от своих противоречий, которые находят свое разрешение и примирение в божественной Гармонии. Удовлетворенный этим обстоятельством, Разум способен стать посредником и содействовать высшему соединению Бога и Жизни, к чему мы и стремимся. Тогда Материя предстает перед озаренным интеллектом и просветленными тонкими чувствами одной из форм проявления Духа, его самовоссоздающейся ипостасью. Преображенному Разуму Дух раскрывает себя как душу, истину и как сущность Материи. И Дух и Материя признают и исповедуют друг друга как единую по своей сути божественную реальность. В свете этой реализации Разум и Жизнь одновременно выступают образами и орудиями высшего Сознательного Существа, посредством которых оно создает материальные формы, проявляя и раскрывая себя в них перед своими многочисленными центрами сознания. Разум достигает своей самореализации, обращаясь в зеркальное отражение Истины Сознательного Существа, которая выражает и проявляет себя во вселенских символах. Самореализация Жизни заключается в сознательном участии ее энергий в процессе совершенного божественного самовоплощения во все новых и новых формах и видах деятельности вселенского бытия.

Таким образом, можно утверждать: для человека в этом мире божественная жизнь возможна и это одновременно послужит оправданием деятельности и выводов Науки – так как раскроется живой смысл и разумная цель космической и земной эволюции – и позволит реализовать высший идеал и мечту всех основных мировых религий путем преобразования души человеческой в божественную.

Но где же тогда место Духа, безмолвного, чистого, инертного, самосущего и самодостаточного в своем блаженстве, который является оправданием жизненной позиции аскета? Здесь мы также должны попытаться найти гармонию исполненной света истины без каких бы то ни было антагонистических противопоставлений. Безмолвный Брахман и динамический Брахман не есть совершенно различные, полностью противоположные непримиримые крайности, одна из которых отрицает, а другая оправдывает космическую иллюзию. Они суть единый Брахман в двух ипостасях – позитивной и негативной, обе составляют друг для друга своего рода необходимость. Ибо Слово, созидающее бесчисленные миры, извечно рождается именно из Безмолвия; и Слово раскрывает и несет в себе то, что скрыто в Безмолвии. Совершенная свобода и всемогущество извечного божественного действия в бесчисленных космических мирах становятся возможными благодаря извечному бездействию. Проявление Божественной активности черпает свою энергию, безграничное разнообразие и гармонию в бесстрастном безмолвии Сознательного Существа, санкционирующего бесконечную плодоносность его собственной динамической Природы.

Так же и человек лишь тогда достигает совершенства, когда обретает внутри себя абсолютный покой и бездействие Брахмана, служащие источником свободной и неисчерпаемой энергии его действий, в которых он участвует с той же терпимостью и блаженством, что присущи и самому Божественному. Кто достиг в себе Покоя, тот чувствует этот бьющий из его безмолвия неиссякаемый родник энергий, осуществляющих работу во вселенной. Поэтому мы погрешили бы против правды, если бы сказали, что Безмолвие по природе своей является отрицанием космической активности. Кажущаяся несовместимость активного и пассивного аспектов Брахмана есть следствие заблуждения ограниченного Разума, обычно подверженного противопоставлению отрицаний и утверждений, резким переходам от одной крайности к другой и не способного проникнуть во всеобъемлющее сознание, благодаря своей глубине и силе одновременно охватывающее и вмещающее в себя полярные категории. Безмолвие не отрицает мира, но поддерживает его. Или, точнее говоря, с одинаковой беспристрастностью Безмолвие санкционирует как активность действия, так и полное бездействие, равно как и примирение активного и пассивного аспектов, что дает возможность воплощенной душе оставаться свободной и находиться в состоянии покоя, пребывая при этом в постоянной и разнообразной активности.

Но все же есть еще и абсолютный покой и бездействие, или Небытие. Из Небытия – говорится в древнем Писании – было явлено Бытие [22] . Но тогда, по логике, Бытие должно снова погрузиться в Небытие. Если бесконечное единое Бытие допускает проявление сложного многообразия и самовыражения отдельных форм, то не является ли Небытие – по крайней мере, как изначальное состояние и единственная неизменная реальность – отрицанием всякой возможности существования реальной вселенной? В этом случае конечной истиной аскетизма было бы абсолютное Ничто, к которому стремятся некоторые буддийские школы, а Дух – высшее «Я» – наравне с эго оставался бы лишь мысленной формацией, порождением сознания, проникнутого иллюзиями и поглощенного только внешней стороной мира феноменов.

Но здесь мы снова оказываемся в плену слов и поддаемся на обман со стороны вечных противопоставлений, воздвигаемых нашим ограниченным разумом с его неистребимой верой во всесилие всевозможных классификаций и чисто вербальных разграничений, будто, используя подобные методы, можно выразить высшие истины и передать наш супраментальный опыт в рамках категорий непримиримых противоположностей. Небытие – не более чем слово. При ближайшем рассмотрении понятия, обозначаемого этим словом, мы убеждаемся в том, что небытие, абсолютное небытие, можно не в меньшей мере полагать неким отвлеченным образом, созданным нашим разумом, чем бесконечный Дух, то есть высшее «Я». В действительности под этим Ничто мы подразумеваем то, что невозможно выразить даже в тех словах, к которым мы обычно прибегаем для передачи самых рафинированных понятий и совершенно абстрактных или тонких переживаний фактического бытия, известного нам по этой жизни во вселенной. Это Ничто просто находится за пределами позитивных представлений нашего разума. И мы создаем фикцию – «Ничто» для передачи методом абсолютного исключения того, что превосходит наше понимание и не укладывается в наше сознание. В результате внимательного изучения трактовки понятия «Ничто» другими философскими системами становится очевидным, что или в это понятие вкладывается смысл абсолютного нуля, который включает в себя Все, или же этому понятию придается значение не поддающейся определению Бесконечности, представляющейся человеческому разуму пустотой – поскольку он способен воспринимать лишь конечное, – на деле же являющейся единственным истинным Бытием [23] .

Когда мы говорим о появлении Бытия из Небытия, мы пытаемся в рамках временных категорий определить то, что лежит за пределами времени. Можно ли указать ту великую дату в истории вечного Ничто, когда из него появилось Бытие, или другую не менее важную дату, когда все нереальное растворится в вечной пустоте? Если мы утверждаем данность в равной степени как Сат, так и Асат, то должны мыслить их соприсутствующими одновременно. Как Бытие, так и Небытие, не сливаясь в единое целое, допускают наличие своей противоположности. И то, и другое – коль скоро мы принуждены рассматривать их в понятиях Времени – вечно. Но, в таком случае, какое же доказательство его собственной нереальности можно представить вечному Бытию, утверждая, что есть лишь вечное Небытие? При подобном отрицании всякого опыта как можно объяснить весь опыт вообще?

Утверждая Себя как чистое Бытие, Непознаваемое тем самым полагает Себя как свободную основу всего сущего в космосе. Небытием мы называем самоутверждение противоположного свойства – Его свободу от всякого космического бытия, другими словами, свободу от всякого положительного определения актуализированного бытия, пусть даже от определения самого абстрактного и трансцендентного, которое только может представить себе сознание во вселенной. Непознаваемое не отрицает Бытия как Своего реального самовыражения, но Оно отрицает Свое ограничение посредством всех и всяких выражений и проявлений. Небытие допускает Бытие так же, как Безмолвие допускает Активность. Благодаря такому одновременному отрицанию-утверждению, полюсы которого не уничтожают, но, как и в случае любой другой пары противоположностей, дополняют друг друга, пробужденная человеческая душа получает возможность в одно и то же время воспринимать и сознательное Самосущее бытие, и запредельное ему Непознаваемое как единую Реальность. Именно это обстоятельство позволило Будде достичь состояния Нирваны, оставаясь активным участником жизни в этом мире; сохраняя полную беспристрастность внутреннего сознания, в своей деятельности он был самой выдающейся и сильной личностью из известных нам живших на земле, оставившей неизгладимый след в земной истории.