«Человеческое» витальное сознание всегда колебалось между этими двумя полюсами существования – обычной витальной жизнью, которая не могла его удовлетворить, и полным отречением от нее, сопровождающимся поиском чего-то запредельного с помощью аскетических практик. Индия пережила на своем веку множество подобных колебаний и в ту и в другую сторону, Европа, сделав очередной круг, начинает осознавать всю тщетность откровенно эгоистической витальной жизни. Традиционные системы йоги, на которые вы ссылаетесь, основаны на движении между этими двумя полюсами. С одной стороны мы видим Будду, Шанкару и большинство последователей и основателей йогических дисциплин аскетического толка – все они идут если не той же самой дорогой, то, по крайней мере, в том же самом направлении; с другой – тех вишнуитов и последователей Тантры, которые пытаются сочетать аскетизм с контролем и возвышением витальных импульсов. Чем же завершилась эта попытка? – Падением к противоположному полюсу – вторжением еще более мощных витальных импульсов и влияний, даже полной деградацией некоторых школ и утратой ими истинного духа. В настоящее время все движется к тому, чтобы попытаться как-то примирить эти два полюса существования, и вы периодически ссылаетесь то на одного, то на другого приверженца этих попыток и спрашиваете мое мнение о них, поскольку на вас они произвели неблагоприятное впечатление. Нельзя сказать, что эти люди намеренно вводят других в заблуждение, и если у них и существуют кое-какие дефекты (не буду говорить какие именно), то лишь потому, что они не в состоянии сопротивляться магнетическому притяжению этого низшего полюса существования, полностью подчиненного природе эгоистических витальных желаний. И если они оказались неспособны этому противостоять, то лишь потому, что так и не нашли истинной силы, которая может не только нейтрализовать это притяжение, предотвратить падение и деградацию, но и трансформировать и правильно использовать витальную природу и ее импульсы, принести ей полное удовлетворение, отвечающее ее более глубоким, истинным потребностям, вместо того чтобы разрушать или отвергать силу жизни и воплощение жизни в Материи. А все это возможно осуществить только используя супраментальную силу и никакую другую.

Вы ссылаетесь на традиции вишнуизма и Тантры, на высказывания Чайтаньи, Рампрасада и Рамакришны. Я знаком с их учениями, и если не пытаюсь просто им следовать, то только лишь потому, что не нахожу у них того всепримиряющего решения, которого ищу. Цитаты из Рампрасада, которые вы приводите, никак не могут мне в этом помочь, да и вашу точку зрения они тоже никак не подтверждают. Рампрасад говорит не о воплощенном, а о бестелесном и незримом Божественном, облик которого можно увидеть лишь в тонкой форме благодаря внутреннему видению. Когда он рассказывает о том, что обращался к Матери со своими жалобами и упреками до тех пор, пока она не взяла его на колени, он имеет в виду не внешний витальный или физический контакт, а внутренний психический опыт. Если говорить более определенно, он сокрушается о том, что она удерживает его во внешней витальной и физической природе, и умоляет, чтобы она забрала его на духовно-психический план – где бы он мог постоянно пребывать с ней в духовном единстве.

Все это очень хорошо и даже замечательно, но этого недостаточно: действительно, вначале необходимо достичь единства с Божественным во внутреннем психическом и духовном опыте, так как без этого не может быть никакого надежного и устойчивого изменения сознания; но Божественное необходимо реализовать также и во внешнем сознании, и в жизни – на витальном и физическом планах, учитывая все присущие им особенности. Именно к этому вы стремитесь, сами того не понимая или не имея представления о том, как это должно быть сделано; того же добиваюсь и я, только, в отличие от вас, я понимаю необходимость трансформации витального существа, вы же, повидимому, полагаете и надеетесь, что реализовать Божественное во внешней жизни можно и без какой-либо радикальной трансформации витала, оставив его таким как он есть. Вначале, еще до открытия тайны Сверхразума, я сам пытался найти способ примирить духовное сознание с витальным через их объединение, но мой опыт и опыт многих других показал, что такая попытка не приводит ни к какому определенному или устойчивому результату – все заканчивается там же, где и начиналось – на полпути между двумя полюсами человеческой природы. Объединения недостаточно, необходима трансформация.

Традиция бхакти в позднем вишнуизме представляет собой попытку возвысить и облагородить витальные импульсы наполненной любовью, обращенной исключительно к Божественному и переставшей быть просто человеческой любовью. Эта попытка выразилась в мощных и плодотворных духовных усилиях, которые принесли множество насыщенных и прекрасных переживаний, но слабость ее заключалась в том, что все эти переживания представляли лишь внутреннюю ценность и обращали лишь внутреннего человека к внутреннему Божественному, не идя дальше и оставляя внешнюю природу без изменений. Према Чайтаньи была ничем иным, как божественной любовью психического существа, сопровождаемой проявлением необычайно возвышенных витальных чувств. Однако как только вишнуизм, до или же после Чайтаньи, предпринимал попытку возвысить и самые внешние витальные импульсы, обращая их к Божественному, то хорошо известно, чем все это заканчивалось – витальными нарушениями, обилием извращений и полным упадком целых духовных направлений. Поведение Чайтаньи, о котором вы упоминаете, не может служить доказательством того, что его любовь не была психической или божественной. Его любовь не была чем-то, напоминающим обычное человеческое витальное чувство; по сути, она являлась психической, хотя внешне могла принимать и другие формы, и ее можно рассматривать как первый шаг в трансформации витального существа, которой ожидаем от садхаков и мы, а именно – чтобы их любовь перестала быть чисто витальной и стала психической, чтобы их витал забыл о своих требованиях и предпочтениях, а стал внешним выражением психической реализации. Это первый шаг, и, возможно, для некоторых его будет вполне достаточно, поскольку мы не призываем всех стать супраментальными. Но для более или менее полного проявления Божественного на физическом плане необходимо обладание супраментальным сознанием.

В позднем вишнуизме садхана принимает такую форму, когда все основные проявления человеческой витальной любви обращаются к Божественному; тоска из-за разлуки с Возлюбленным (viraha), отчаяние эго, не получающего отклика на свою любовь (abhimana), и даже горечь полной разлуки с Ним (символическим образом которого служит отъезд Кришны в Матхуру) становятся важными элементами этой йоги. Но в садхане вишнуитов, в отличие от их поэм, все эти элементы рассматривались лишь как временные состояния на пути, в конце которого любящего ожидает милана (milana), или полное и окончательное соединение с Возлюбленным. Но чрезмерное внимание, которое некоторые последователи вишнуизма уделяли безрадостным моментам пути, кажется, сделало внутреннюю борьбу, состояние печали и тоски из-за разлуки с Божественным, страдания эго, жаждущего его любви (abhimana), чуть ли не главным средством, если не сказать самоцелью этого вида према-йоги. Опять-таки, эти методы использовались только в отношении внутреннего, а не воплощенного Божественного и касались лишь некоторых состояний и реакций внутреннего сознания в период его поисков Божественного. В отношениях с воплощенным Божественным Проявлением или, можно добавить – ученика с Гуру, подобные реакции могут возникнуть лишь в результате человеческого несовершенства, но их нельзя рассматривать как предписанную традицией норму этих отношений. Не думаю, что подобные чувства в отношениях между бхактой и учителем когда-то считались узаконенными и вполне естественными. Напротив, в соответствии с традициями Гурувады, всегда подчеркивалось, что отношение ученика к своему Гуру всегда должно быть исполнено поклонения, уважения, радостного доверия, не оставляющего и тени сомнения, безоговорочного согласия со всем, что говорит учитель. Обычные же витальные чувства по отношению к воплощенному Божественному могут привести и уже не раз приводили к состояниям, которые отнюдь не способствуют духовному прогрессу и лишь вредят йоге.

Йога Рамакришны также была направлена только на внутреннюю реализацию внутреннего Божественного – не меньше, но и не больше. Я думаю, что Рамакришна, говоря о справедливом требовании садхака, предъявляемом Божественному, ради которого он пожертвовал всем, имел в виду требование, которое носило внутренний, а не внешний характер и было обращено скорее к внутреннему, а не к воплощенному в физическом теле Божественному; да ведь и требовал садхак полного духовного единства – это было требование, исполненное самоотдачи, исходящее от любящего Бога и ищущего Божественное, в ответ на которое Божественное также отдавало себя любящему и устремлялось ему навстречу. И здесь нечего возразить, ибо такое требование есть у всех ищущих Бога, но что касается конкретных способов осуществления этой божественной встречи, то, опираясь только на требования, мы не уйдем слишком далеко. Во всяком случае, моя цель заключается в реализации Божественного на физическом плане и я не согласен просто повторять опыт Рамакришны. Кроме того, насколько я помню, в течение довольно долгого времени он находился в уединении, погружаясь в себя, и далеко не всю свою жизнь провел с учениками. Вначале он обрел сиддхи в уединении, а когда из него вышел и стал принимать посетителей, то всего лишь за несколько лет его тело пришло в негодность. Думаю, он даже не противился этому, ибо, когда умирал Кешав Чандра, он высказал мнение, что духовные переживания должны разрушать тело. Но в то же время, когда его спросили, почему он заболел раком горла, Рамакришна ответил, что причиной этого являются грехи его учеников, которые он принял на себя и которые ему пришлось «проглотить». Я не могу быть удовлетворен, как он, только внутренним освобождением и я не могу согласиться ни с такими его идеями, ни с такими результатами, поскольку подобную встречу садхака с Божественным на физическом плане удачной не назовешь, пусть даже она озарит всю внутреннюю жизнь человека и полностью преобразит ее. Совершенно очевидно, что Кришна был проявлением Божественного и совершал великие деяния. Но я припоминаю отрывок из Махабхараты, где он жалуется на то, что его многочисленные последователи и почитатели делают его жизнь невыносимой, сетует на их постоянные требования и упреки, на несовершенства их непреобразованной витальной природы, которые он вынужден сносить. Да и в Гите он говорит об этом человеческом мире как о чем-то скорбном и преходящем и, вопреки своей доктрине божественного действия, кажется, почти соглашается с тем, что наилучшим решением было бы покинуть его. Традиции прошлого поистине велики, но на своем собственном месте, то есть в прошлом, и я не вижу оснований, почему мы должны лишь повторять их, а не идти дальше. В духовном развитии сознания на земле за великим прошлым неизменно должно следовать еще более великое будущее.

Есть определенные закономерности, существование которых вы все, по-видимому, полностью игнорируете, – а обусловлены они сложностью воплощения Божественного в физическом теле и божественной реализации на физическом плане. Для большинства из вас существует лишь одна простая альтернатива: либо Божественное должно низойти сразу во всем своем могуществе и трансформация произойдет мгновенно, без малейших трудностей, без соблюдения необходимых условий, без учета закономерностей или этапов этого процесса, иными словами, все совершится чудесным образом, как по мановению волшебной палочки, – или же это не Божественное. К тому же вы все (или почти все) настаиваете на том, чтобы Божественное, нисходя, приспосабливалось к человеческим меркам и ограничивало себя рамками человеческого сознания, и при этом сопротивляетесь любым попыткам сделать человеческую природу божественной. С другой стороны, если приходится иметь дело с чисто человеческими трудностями – испытывать мучительное напряжение в теле, вести порой безуспешную борьбу с враждебными силами, сталкиваться с препятствиями, задержками на пути, болезнями, – то поднимаются возгласы разочарования, удивления, недоверия, возможно даже возмущения, и некоторые начинают говорить: «Да где же оно, это ваше Божественное!» – как будто возможно, оставаясь в своем непреобразованном индивидуальном сознании и сохраняя зависимость от прежней витальной и физической природы, продолжать удовлетворять все ее требования и в то же время при любых условиях и в любых обстоятельствах быть свободным от напряжения, болезней и борьбы. Всякий раз, когда я пытаюсь обожествить человеческое сознание, низвести Супраментал, Сознание-Истину, Свет, Силу на физический план, чтобы трансформировать его и создать здесь условия, в которых Истина, Свет, Сила, Блаженство и Любовь смогли бы проявиться во всей своей полноте, мне отвечают либо неприятием, либо страхом, либо глухим сопротивлением – или же сомнением в том, что это вообще возможно. С одной стороны, все требуют, чтобы болезни и прочие человеческие трудности стали невозможны, а с другой – категорически отказываются выполнять то единственное условие, при котором они действительно могут исчезнуть. Я знаю, такова противоречивая натура человеческого витального ума – желать одновременно того, что взаимоисключает друг друга и полностью друг другу противоречит, и уже только поэтому темную человеческую природу необходимо трансформировать и заменить ее чем-то более светлым.

Да неужели Божественное настолько ужасно, отвратительно и отталкивающе, что одна мысль о том, что оно может низойти и проявиться физически, превратив человеческую природу в божественную, должна вызывать отвержение, неприятие, сопротивление и страх? Я могу понять, почему непреобразованный витал, цепляющийся за свои ничтожные радости и страдания, за краткую и невежественную драму жизни, стремится избежать встречи с тем, что изменит его. Но почему любящий Бога, ищущий Бога садхак должен бояться преображения своего сознания в сознание божественное? Почему он должен противиться тому, чтобы стать единым по природе с тем, Кого он ищет, почему он должен отказываться от возможности освобождения путем отождествления с Божественным (sad'sya-mukti)? За этим страхом обычно скрываются две причины: во-первых, витал чувствует, что ему придется перестать быть темным, грубым, эгоистичным, нечистым (духовно), полным неуемных желаний, мелких удовольствий и страданий, за которые он держится с поистине удивительным упорством (ведь тем самым он отказывается даже от Ананды, которая должна прийти им на смену); во-вторых, в уме подспудно присутствует невежественная идея, которая, по-моему, обязана своим появлением аскетической традиции и заключается в том, что божественная природа представляет собой что-то холодное, бесстрастное, безжизненное, суровое, отстраненное, лишенное всех этих волнующих переживаний, которые составляют восхитительное богатство эгоистической витальной жизни. Как будто не существует божественного витала и как будто этот божественный витал сам не обладает целым рядом восхитительных качеств, которые он, получив возможность проявиться во всей своей силе, непременно сделает достоянием земли и превратит жизнь на ней во что-то неизмеримо более возвышенное и прекрасное, исполненное красоты, любви, великолепия, не иссякающей радости, воодушевления, божественной страсти и восторга бытия, он принесет сюда способность к неизмеримо большему блаженству, несопоставимому с тем, на что ныне способна бессильная, страдающая, легко возбуждающаяся по пустякам и быстро утомляющаяся витальная природа этого столь несовершенного существа, называемого человеком.