Сердце, о котором говорится в Упанишадах, соотносится с физическим сердечным центром; это Хридпадма (hdpadma) последователей Тантры. Если рассматривать сердце как тонкий центр, как чакру, то по форме она напоминает конус, верхушка которого упирается в позвоночник, а расширяющееся основание направлено вперед. На самом деле, не имеет большого значения, в какой именно точке этого пространства человек ощущает свое «сердце», главное – ощущать его и следовать указаниям, поступающим оттуда. Трудно сказать, какой именно реализации достиг М, но то, что он описывает как высшее «Я», – это, несомненно, Пуруша Антаратман, реализация которого в данном случае больше связана с феноменом освобождения (Мукти) и действием в состоянии освобождения, чем с трансформацией природы. Реализация же психического существа приводит к психическому преображению природы, ее очищению и полному обращению к Божественному. После этого или одновременно с этим происходит реализация космического «Я». Древние йоги ограничивались этими двумя реализациями, благодаря которым они достигали Мокши, Нирваны или уходили в некие трансцедентные божественные миры. Йога, которая практикуется здесь, включает в себя как освобождение, так и достижение Трансцендентного, но освобождение или обретение того или иного вида Нирваны (если, конечно, такое случается) рассматривается в ней лишь как первый шаг, а отнюдь не как конечная цель пути и высшие сиддхи. Каким бы способом ни достигался выход в Трансцендентное и каким бы ни был путь к нему, восхождение всегда должно сопровождаться нисхождением силы, света, сознания, которые были обретены, так как именно благодаря их нисхождению осуществляется духовная и супраментальная трансформация земной природы. Но как раз это, похоже, и не укладывается в голове М: он считает Нисхождение излишним и логически невозможным. А его главный аргумент заключается в рассуждении, что «раз Божественное вездесуще, то откуда и куда Оно должно нисходить?» Да, Божественное пребывает повсюду, Оно и внутри всего, и над всем, у него много обителей, им натянуто множество струн, чтобы играть на них своим смычком Силы, неисчислимы уровни его динамического Сознания и каждый из них обладает своим собственным светом и силой. Божественное можно обнаружить не только в сердце, а его осознание не сводится лишь к духовно-психической реализации. Оно пребывает и на уровне Супраментала, выше сердечного центра и центра ментального, и, если посчитает нужным, может низойти оттуда на более низкие планы.

Думаю, что реализации Раматиртхи носили, скорее всего, ментальный характер. Он испытал открытие возвышенного Разума и на этом уровне реализовал космическое «Я», но никаких доказательств трансформации разума и витала мне обнаружить не удалось, кроме того, подобная трансформация не является ни результатом, ни целью Йоги Знания. Когда человек достигает реализации в Йоге Знания, он чувствует, что оказался в чем-то безграничном, безмолвном, невыразимом и универсальном (именно это и называют высшим «Я»), а все вещи и явления этого мира предстают как призрачные формы и имена – реальным остается лишь это «Я» и ничего более. Осознание «себя в других формах» является частью этой реализации или шагом по направлению к ней, но при достижении полной реализации ощущение своего «я» также должно исчезнуть, чтобы осталось только то «Я» или, вернее, только Брахман. Ведь высшее «Я» является лишь субъективным аспектом Брахмана, точно так же, как Ишвара является его объективным аспектом. Таково ведантическое «Знание», а в результате его обретения приходят внутренний покой, безмолвие и освобождение. Что касается активной Пракрити (разума, витала и тела), то Йога Знания не ставит перед собой задачи их трансформации – в этом нет никакого смысла, поскольку считается, что после достижения освобождения нужно просто подождать, пока вся активная Пракрити не исчезнет вместе со смертью тела. Единственное изменение, к которому стремится Йога Знания, это полное устранение чувства эго и осознание того, что единственно существующим является высшее «Я», или Брахман.

Я не читал работ Р и совсем не знаю его самого, поэтому мне трудно судить об уровне его опыта. Те цитаты, которые вы приводите, могут свидетельствовать о том, что он либо обладал простой верой в пантеизм, либо имел переживания пантеистического характера. Несомненно, что эти цитаты совершенно недостаточны для выдвижения и обоснования тезиса о том, что коль скоро Божественное вездесуще и всепроникающе, то все в мире является благом, поскольку все является Божественным. Что же касается самого опыта, то восприятие или осознавание Божественного, присутствующего во всем, очень характерно для ведантической садханы – по сути, обретение такого переживания и является ее целью. У меня самого был такой опыт на разных планах сознания и в самых разнообразных формах, и я встречал немало людей, переживших его самым непосредственным образом – для них присутствие Божественного во всем было не интеллектуальной теорией или идеей, а духовной реальностью, которая была слишком конкретной и ощутимой, чтобы они могли ее отрицать, какой бы парадоксальной она ни казалась с точки зрения обычного интеллекта.

Конечно, это не означает, что все хорошо в этом мире или что, согласно подобной шкале ценностей, бордель ничем не хуже ашрама. Скорее, это говорит о том, что каждая вещь и явление этого мира является составной частью единого проявления и что в глубине сердца проститутки так же, как и в глубине сердца мудреца или святого, пребывает Божественное. Опыт ведантиста свидетельствует еще и о том, что существует Единая Сила, действующая в мире как сила добра и сила зла – но в своей основе это единая Космическая Сила. Она может способствовать процветанию (или упадку) ашрама так же, как и процветанию (или упадку) борделя. Любое деяние в этом мире совершается благодаря использованию силы, но все зависит от природы того, кто ею пользуется – один использует ее в интересах Света, другой – в интересах Тьмы, третий – и того и другого. Думаю, что никакой ведантист (за исключением разве что самых современных) не стал бы утверждать, что все в этом мире хорошо – ортодоксальная Веданта всегда смотрела на мир как на запутанное переплетение нитей добра и зла, как на игру Неведения, а, следовательно, как на игру противоположностей. Христианские миссионеры, я полагаю, считают, что все, творимое Богом, должно, с моральной точки зрения, быть благом, поэтому их повергают в состояние шока даосские жрецы, пытающиеся с помощью своих ритуалов способствовать процветанию публичного дома. Но разве христианские священники перед сражением не призывают Бога помочь в уничтожении как можно большего количества солдат противника, и разве некоторые из них не служили благодарственные молебны (Te Deum) Творцу после победы, одержанной благодаря массовому истреблению мужского населения и ценой голодной смерти женщин и детей? Даос, верящий лишь в безличное Дао, более последователен в своих действиях, и то же самое можно сказать о ведантисте, полагающем, что Всевышний находится за пределами добра и зла, но что исходящая от Него Космическая Сила действует в этом мире через противоположности, то есть через добро и зло, радость и страдание. Эта теория, по крайней мере, основывается на опыте, говорящем о существовании двух реальностей – с одной стороны, Всевышнего, который весь есть Свет, Блаженство и Красота, а с другой – мира, в котором все смешано – свет и тьма, радость и страдание, красота и уродство. С точки зрения ведантиста, происхождение дуальностей связано с Неведением и возникшей благодаря ему разделенности, и пока вы воспринимаете как единственную реальность это Неведение и эту разделенность, вам от них не избавиться. Но возможно, тем не менее, выйти за их пределы, на опыте открыв для себя существование иной реальности и реализовав Божественное, пребывающее во всем и пронизывающее все Собою, а после этого уже вы будете способны осознать Свет, Блаженство и Красоту за каждой вещью и явлением – и, по мнению ведантиста, это единственное, к чему надо стремиться. Вы также начнете осознавать единую Силу и сможете использовать ее или позволите ей использовать вас для умножения Света как в вас, так и в других людях, вместо того чтобы служить удовлетворению вашего эго и действовать в интересах тьмы и невежества.

Что касается дилеммы о том, как вездесущее Божественное допускает зло и жестокость в мире, то неизвестно, как бы ее разрешил Р. Один из ответов может быть таким: человек ощущает Божественное внутри себя благодаря психическому существу, а по самой своей природе психическое существо – это Божественный Свет, Гармония, Любовь, но оно скрыто плотным покровом ментального и витального эго, которое постоянно стремится к отделению и самоутверждению, что и является причиной возникновения борьбы, жестокости и ненависти. Поэтому вполне естественно ощущать добро, как прикосновение Божественного, а в жестокости видеть искажение или извращение, существующие в Природе. Хотя это отнюдь не мешает человеку, реализовавшему Божественное, чувствовать и видеть Его даже за этой обманчивой видимостью. Мне даже известны примеры, когда восприятие Божественного во всем, сопровождавшееся чувством всеохватывающей любви и ощущением бесконечной внутренней гармонии, производило столь сильное воздействие на окружение человека, что все вокруг него неожиданно делались мягкими и добрыми, даже те, кто прежде был крайне груб, жесток и бессердечен. Возможно, в основе утверждения Р о существовании одного лишь добра лежит подобный опыт. Что касается действий Божественного, то опыт ведантиста говорит о том, что позади сложного переплетения добра и зла действует некая Сила, которую он осознает как само Божественное, и благодаря этому он способен, оглядываясь назад, ясно видеть, что каждый его шаг, каждая жизненная удача и неудача служили его внутреннему прогрессу и способствовали росту его духа. Конечно, такое понимание приходит не сразу, а по мере того, как реализация становится все более полной и совершенной. А поначалу в пути ему приходится опираться на свою веру, нередко чувствуя, что она покидает его, и испытывая временами сомнения, состояния отчаяния и безысходности.

Не знаю, можно ли в моих книгах найти объяснение парадоксу, который мир из себя представляет. Вы найдете в них, главным образом, обоснование духовного опыта, лежащего в основании Веданты, поскольку именно через него я сам прошел и, несмотря на то, что сейчас я уже нахожусь на качественно новом уровне, он все же представляется мне наиболее важной и самой основательной подготовкой для постижения того, что лежит за пределами Веданты, хотя не могу утверждать, что все обязательно должны пройти через этот опыт. Но как бы мы ни рассматривали проблему существования зла в этом мире, я думаю, что ведантист прав, утверждая, что для ее решения человеку необходимо признать два следующих факта: во-первых, что в мире преобладают зло и страдания, а во-вторых, что существует иная реальность, которая свободна от них и которую можно осознать. И что окончательное решение может быть найдено только благодаря постоянно растущему духовному опыту – и не важно, придет ли оно через примирение противоположностей или в результате всепобеждающего нисхождения Божественной Силы или будет заключаться в бегстве из космического существования. Если же мы принимаем за аксиому и исходим из постулата, что преобладание зла и страданий в нашей жизни и ее грубая реальность, сами по себе, безоговорочно опровергают существование чего-то иного, лежащего по ту сторону вещей и открытого и познанного мудрецами и мистиками, а иными словами, возможность реализации Божественного, то тогда эта проблема оказывается неразрешимой.

Нет, конечно, я не имел в виду, что если ведантист видит за внешними событиями работу более великой Силы, то он живет в совершенно другом мире, не похожем на наш материальный мир, – будь моя идея такова, все написанное мною по поводу ведантической садханы не имело бы ни смысла, ни пользы. Я имел в виду человека, живущего в этом мире со всеми его страданиями, неведением, уродством и злом, того, кто в полной мере испытал все это на себе: предательство и отречение друзей, крушение жизненных целей и надежд, враждебные нападки и гонения со стороны окружающих, болезни, следующие одна за другой, а также непрекращающиеся трудности, борьбу, ошибки и падения в йоге. Так что ведантист живет как раз в этом мире, просто все его тяжкие испытания, удары и опасности он встречает совсем не так, как обычный человек. Он рассматривает их как природу этого мира и как результат эгоистического сознания, в котором он живет. Поэтому он пытается развить иное сознание, благодаря которому открывает для себя другую, скрытую от поверхностного взгляда реальность, и, по мере развития этого более широкого сознания, он начинает все более и более осознавать действие скрытой Силы, которая помогает ему расти в духе и ведет его к совершенному самообладанию и свободе от эго и неведения, при этом он начинает осознавать, что все превратности судьбы и нынешние обстоятельства его жизни использовались этой Силой и способствовали его приближению к цели. А пока он не достиг этого сознания и, благодаря ему, не стал обладать более глубоким знанием о себе и о мире, он должен опираться на веру, которая может временами оставлять его, но тем не менее она всегда возвращается и помогает ему пройти через все трудности. Я не говорю, что каждый обязан принять этот идеал, иметь подобную веру и стремиться к обладанию подобным сознанием, но, вне всякого сомнения, за всем этим стоит нечто истинное и великое, крайне необходимое в духовной жизни.

Думаю, я должен что-то сказать по поводу вашего замечания о душе Индии и рассуждений Х о «слишком большом внимании к этому миру в ущерб миру иному». Не совсем понимаю, чем вызвано его высказывание и что он имеет в виду под «этим миром», но чувствую, что должен четко обозначить свою позицию в этом вопросе. Моя собственная жизнь и йога, с момента моего приезда в Индию, всегда были связаны как с этим миром, так и с мирами иными, и не было исключительного предпочтения чему-то одному. Все человеческие интересы, я полагаю, «от мира сего», и почти все они привлекали мой ум и входили в сферу моего ментального сознания, а некоторые из них, как, например, политика, стали частью моей жизни. Но в то же время, как только я ступил на индийскую землю, сойдя на пристани Аполо в Бомбее, у меня начались духовные переживания, которые, однако, не являлись чем-то «потусторонним», а, напротив, внутренне были тесно связаны с этим миром, открывая мне ту бесконечную реальность, которая скрывается за ним. Например, я ощутил Бесконечность, простирающуюся повсюду, и увидел Имманентного, обитающего во всех живых существах и неодушевленных объектах. В то же время я осознал, что проникаю в супрафизические миры и восхожу на тонкие планы сознания, оказывающие влияние на материальный план и тесно с ним связанные, так что я не мог провести жесткого разделения между тем, что я назвал верхним и нижним полюсами существования, а также тем, что лежит между ними, и рассматривать их как непримиримые противоположности. Для меня все есть Брахман, и я нахожу Божественное повсюду. Каждый имеет полное право отвергнуть этот мир и избрать своей целью уход в иные миры, и если этот выбор поможет ему обрести покой, то воистину благословен тот человек. Лично я не считаю, что для обретения покоя нужно обязательно покидать этот мир. И, практикуя свою йогу, я пришел к заключению, что нельзя пренебрегать ни Духом, ни Материей и что работа должна включать и духовный, и материальный мир, – то, что необходимо, это установить Божественное Сознание на земле и наполнить Божественной Силой людские сердца и земную жизнь – не просто достичь личного спасения, а создать условия, позволяющие божественной жизни стать реальностью здесь. Эта цель мне кажется столь же духовной, как и любая другая высокая цель, а тот факт, что эта жизнь включает в себя все земные ценности и охватывает все сферы человеческой деятельности, не может, я уверен, умалить ее духовность или исказить ее индийский характер. По крайней мере, моя точка зрения всегда была таковой, и о том же самом говорит мой опыт и мое виденuе реальности и природы мира, его объектов и Божественного – мне казалось, что такой подход наиболее близок к интегральной истине, объединяющей материальный мир и Божественное, поэтому путь к познанию этой истины я назвал интегральной йогой. Разумеется, каждый волен отвергнуть или не признавать единство такого рода либо полагать, что для достижения духовной цели необходимо отречься от этого мира и устремиться исключительно к мирам иным, но в этом случае практика моей йоги станет невозможной. Моя йога действительно может привести к познанию других миров – плана Высшего Духа, а также более низких, промежуточных планов, – причем настолько полному, что их силы можно будет использовать для влияния на нашу жизнь и материальный мир. Но вполне возможно вначале стремиться только к реализации Божественного как Высшего Существа, или Ишвары, даже в одном из его аспектов – Шивы или Кришны как Господина мира и Владыки нас самих и наших действий, или как Универсальной Сат-Чит-Ананды – и таким образом достичь наиболее существенных результатов этой йоги, а затем продолжить свой путь к высшей цели интегральной йоги, если садхак принимает идеал божественной жизни на земле и победы Духа над этим материальным миром. Именно такое видение вещей, осознание их божественности, понимание истины существования позволили мне написать «Жизнь Божественную» и «Савитри». Конечно, реализация Всевышнего, Ишвары имеет первостепенное значение, но на пути интегральной йоги столь же важно видеть в Нем Существо, которому можно поклоняться, быть преданным, служить, посвящать свои действия, стремиться близко Его узнать и, таким образом, приближаться к Нему, но все это должно быть не просто воспринято интеллектуально, а пережито в духовном опыте. Если вы согласны с убеждением К в том, что ваш путь – это путь интегральной йоги и никакой другой, то вы должны достичь и реализовать Божественное в условиях этого мира, и тогда любая практика, которая ставит своей главной целью достижение иных миров, не может быть вашим путем. Я уверен, что вы вполне способны успешно практиковать интегральную йогу и достичь Божественной реализации, и я никогда не был склонен разделять ваши постоянные сомнения относительно своих способностей, да и настойчивое возвращение этих состояний подавленности не может служить достаточным основанием для пессимизма и доказательством их абсолютной непреодолимости. Подобные постоянно возвращающиеся сомнения были характерной чертой садханы многих, кто, в конце концов, избавился от них и достиг цели. Даже садхана наиболее великих йогинов не была исключением и их периодически мучили сомнения, каждый раз обрушиваясь на них с новой силой. На определенном этапе своей садханы они становились своего рода мишенью для этих непрекращающихся атак или превращались в осажденную со всех сторон крепость; этому феномену посвящены многие строки «Савитри», об этом я знаю и по своему собственному опыту. По природе своей подобные рецидивы сомнений и неверия связаны, как правило, с возвращением одних и тех же состояний, порождаемых враждебными силами, с возобновлением сопротивления враждебных элементов в какой-то части природы, с повторным возникновением в уме пораженческих настроений, лишающих человека всякой веры, разрушающих все идеалы и перечеркивающих все надежды на успешное завершение садханы; в такие моменты то, что было известно как непререкаемая истина, становится чем-то призрачным и нереальным, появляется внезапное побуждение оставить йогу или последовать иным губительным советам, неминуемо ведущим к падению. Конечно, тактика нападений неодинакова в каждом отдельном случае, но, тем не менее, все эти атаки имеют между собой несомненное сходство. Человек способен преодолеть их, если начнет распознавать их источник и природу, обретет способность беспристрастного наблюдения за ними и научится стойко их переносить, оставаясь отстраненным и незатронутым их воздействием, и в конце концов станет просто объективным свидетелем, созерцающим феномены, производимые враждебными силами, понимающим, что они собой представляют и не позволяющим разуму соглашаться с их внушениями, даже если витал может быть еще захвачен в водоворот мучительных переживаний, а наиболее внешний, физический ум все еще остается восприимчивым к враждебным внушениям. В конце концов эти атаки утратят силу и оставят природу садхака; со временем они станут более слабыми и непродолжительными, а если человек займет устойчивую позицию беспристрастного свидетеля, то он способен очень быстро, и даже сразу, положить конец атаке. Наиболее правильная позиция в данном случае – видеть в этих состояниях то, чем они являются на самом деле, иными словами, понимать, что происходит вторжение извне темных сил, пользующихся определенной открытостью физического ума или части витала, а не рассматривать их как часть самого себя или нечто, являющееся результатом активности своей собственной природы. Породить смятение и тьму в физическом уме, поселить в нем ошибочные мысли, мрачные предположения или ложные впечатления – излюбленный метод этих сил, и если они смогут заручиться поддержкой этого ума, воспользовавшись его чрезмерной уверенностью в собственной правоте или безошибочности его собственных суждений и впечатлений, то победа окажется на их стороне и они могут торжествовать до тех пор, пока истинный разум не одержит верх и не разгонит тьму. Другой их прием заключается в том, чтобы оживить воспоминание о каком-нибудь оскорблении или мучительное чувство обиды в низших частях витала и стараться продлить это чувство или воспоминание как можно дольше. В этом случае необходимо обнаружить эти бреши в собственной природе и научиться держать их всегда закрытыми для такого рода вторжений или изгонять навязчивые мысли и чувства как можно скорее. Повторяющиеся нападения еще не служат доказательством полной неспособности к йоге, и если занять правильную внутреннюю позицию, они могут быть и обязательно будут преодолены. Нужно непоколебимо верить Владыке наших жизней и наших действий, несмотря на то, что Он в течение длительного времени скрывает Себя от нас, и тогда в назначенный Им самим час Он откроет свое Присутствие.