УПАНИШАДА, переворачивая обычный порядок нашего логического мышления, согласно которому в начале должны были бы идти Ум и Чувства или Жизнь, а уже потом – Речь, как функция подчиненная, приступает к своему отрицательному описанию Брахмана с весьма удивительной формулы – Речь нашей речи. И мы можем понять, что имеется в виду Речь, которая превосходит нашу, некое абсолютное выражающее начало, по отношению к которому человеческий язык оказывается только тенью или чем-то вроде примитивной подделки. Какая мысль заложена в этой формуле Упанишады и чем объясняется отведенное способности речи первенство?

Изучая Упанишады, мы постоянно должны отвлекаться от современных представлений и максимально внимательно вникать в ассоциации, сопровождающие использование слов в ранней Веданте. Мы должны вспомнить, что в ведической системе Слово созидает мир; с помощью Слова Брахма творит формы вселенной. Более того, в своем высочайшем проявлении человеческая речь лишь пытается через откровение и вдохновение восстановить абсолютное выражение Истины, которое уже существует в Беспредельности, превышая наше умственное понимание. В таком случае это Слово должно равным образом превосходить возможности нашего умственного истолкования.

Все творение выражается Словом; но выражаемая форма представляет собой лишь символ, отображением того, что действительно есть. Мы видим это в человеческой речи, которая лишь представляет уму ментальную форму предмета; но предмет, который она стремится выразить, сам является лишь формой, отображающей иную Реальность. Эта Реальность – Брахман. Брахман выражает Словом форму, отображение себя в объектах чувств и сознания, образующих вселенную, аналогично тому как человеческое слово выражает ментальный образ этих объектов. То Слово является созидательным в более глубоком и изначальном смысле, чем человеческая речь, и обладает мощью, по отношению к которой наивысшая творческая сила человеческой речи выступает лишь как бледное отдаленное подобие.

Слово, использованное здесь для обозначения дара речи, буквально означает преподнесение, представление перед умом. Брахман, говорит Упанишада, это то, что не может быть таким образом представлено речью перед умом.

Человеческая речь, как видим, «преподносит» лишь образ образа, ментальный знак объекта, который сам тоже является всего только знаком единой Реальности, Брахмана. Она действительно обладает способностью творить новое, но и эта способность распространяется лишь на создание новых ментальных образов, то есть реформированных образований, которые основаны на предшествующих ментальных образах. Такая ограниченная способность не дает представления об изначальной творческой мощи, которую древние мыслители считали атрибутом божественного Слова.

Если же мы, однако, пойдем несколько вглубь, мы обнаружим в человеческой речи силу, которая даст нам отдаленное представление об изначальном созидающем Слове. Мы знаем, что вибрация звука способна создавать – а также разрушать – формы; это общеизвестная истина современной науки. Давайте предположим, что в основе всех форм лежит созидательная вибрация звука.

Теперь давайте внимательно рассмотрим отношение между человеческой речью и звуком вообще. Мы немедленно увидим, что речь есть лишь особое применение звукового начала, вибрация, рожденная давлением воздуха при его прохождении через рот и горло. Сначала звук, вне всякого сомнения, должен был возникать естественно и спонтанно для выражения чувств и эмоций, вызванных предметом или событием, и лишь впоследствии был задействован умом сначала для выражения представления о самом предмете, а затем круга сопряженных с ним представлений. Таким образом, создается впечатление, что речь обладает лишь выразительной, но не созидательной ценностью.

И тем не менее речь созидательна. Она создает эмоциональные формы, ментальные образы и деятельные импульсы. Древняя ведическая теория и практика расширила творческую функцию речи благодаря использованию Мантры. Теория Мантры состоит в том, что Мантра это слово силы, которое изошло из тайных глубин нашего существа, выношенное сознанием основополагающим и более глубинным, чем ментальное, оформилось в сердце, а не было сконструировано интеллектом, пребывало в уме, где на нем концентрировалось теперь уже бодрствующее ментальное сознание, а затем было изречено, безмолвно или во всеуслышание, – безмолвное слово, пожалуй, считается более сильным, чем произнесенное, – именно для того, чтобы выполнить труд творения. Мантра может не только создавать новые субъективные состояния в нас самих, менять наше психическое бытие, открывать знание и способности, которыми мы ранее не обладали, может не только приводить к аналогичным результатам в умах других, а не только в том, кто использует ее, но и может порождать вибрации в ментальной и витальной атмосфере, которые производят эффект и действие на физическом плане и даже творят материальные формы.

Кстати сказать, даже в обыденной жизни, даже ежедневно и ежечасно мы производим внутри себя словом мыслевибрации, мыслеформы, которые выливаются в соответствующие витальные и физические вибрации, воздействуют на нас самих, воздействуют на других, а в итоге косвенным образом творят действия и формы в мире физическом. Безмолвным или произнесенным словом человек постоянно воздействует на другого человека и точно так же он действует и созидает, хотя менее прямо и мощно, в остальном мире Природы. Но поскольку мы глупейшим образом сосредоточены на внешних формах и явлениях мира и не даем себе труда исследовать его тонкие и нефизические процессы, то пребываем в неведении относительно всех этих неизученных сфер, скрытых за внешним.

Ведическое использование Мантры представляет собой лишь сознательное применение этой тайной мощи слова. И если мы примем лежащую в его основе теорию вместе с нашим предыдущим предположением о присутствующей за каждым образованием созидательной вибрации звука, то начнем постигать идею изначального творческого Слова. Мы можем предположить сознательное использование звуковых вибраций, производящих соответствующие формы или изменения форм. Согласно взглядам древних, Материя, однако, является низшим из планов существования. Тогда нам станет понятно, что вибрация звука на материальном уровне предполагает соответствующую вибрацию на витальном, без чего первой невозможно было бы начать свою игру; а та, в свою очередь, предполагает соответствующую созидательную вибрацию на ментальном уровне; ментальная же предполагает соответствующую созидательную вибрацию на супраментальном уровне, куда уходят корни мира. Но ментальная вибрация предполагает мысль и восприятие, супраментальная же вибрация предполагает высшее видение и понимание. В таком случае любая звуковая вибрация на том высшем уровне преисполнена этого непревосходимого понимания какой-либо истины мира и является ее выражением, будучи одновременно созидательной, наделенной верховной мощью, которая облекает понимаемую истину в формы и постепенно, нисходя от уровня к уровню, воспроизводит ее через эфирный звук в физической форме или в сотворенном в Материи предмете. Мы, таким образом, видим, что теория творения с помощью Слова, являющегося абсолютным выражением Истины, и теория творения материального мира с помощью звуковой вибрации в эфире соответствуют друг другу, являясь двумя логическими полюсами одной и той же идеи. Обе они относятся к одной и той же древней ведической системе.