Дальше Артём помнил плохо. Как во сне: вокруг что-то мелькает, сливаясь в цветные полосы, в ушах свистит ветер, он несётся, куда-то сворачивает, через кого-то перескакивает, ему что-то кричат, но он слышит словно через воду: замедленные глухие звуки: «Стооооооооооооооооойййййййййййскоооооооооотииииииииинааааааааааа».

Пришёл в себя на лавочке, недалеко от станции метро. Рубашка мокрая, в боку кололо, лёгкие как песком засыпало. Из нагрудного кармана торчал уголок купюры. Рубли здесь ходили наравне с долларами, евро, золотом и клятвами.

Артём вытащил бумажку. Сто рублей. Как и положено провинции, Тут всё было сильно дешевле, чем в Москве. Решив даже не думать о том, что это сейчас было, Артём сунул сотню обратно в карман и пошёл домой. Мышцы ног побаливали.

Умылся, почистил зубы купленной на сотку зубной щёткой. Местного производства, с деревянной рукояткой и свиной щетиной. Зато зубная паста не нужна, начинаешь водить по зубам, из неё лезет пена. Продавец в киоске сказал, что хватит на месяц. Импортные щётки, то есть из Москвы, пены не давали и стоили гораздо дороже.

Лёг, чувствуя, что засыпает, но соседи сверху устроили скандал. Судя по доносившимся сквозь сон обрывкам фраз, над ним жили торшер и поганка.

— Ты свои споры по всему району разбросала, — кричал Торшер.

— А ты свою вилку в любую розетку готов воткнуть! — отвечала поганка.

— Странно, какие розетки?! Тут же нет электричества, — сквозь сон подумал Артём, а потом ему приснились метро, двери, и выспался он плохо.

Да ещё встал раньше, чем надо: без будильника боялся проспать, волновался перед первым выходом наружу.

На работу — это он первый раз так подумал — Артём шёл пешком, по правой стороне тротуара, подальше от проезжей части. Табачный Дух встречал его на крыльце, ровно под вывеской «Регистрация и распределение».

— Ты это, не обиделся? — вместо приветствия спросил он.

— Нет, ну что вы, — сказал чистую правду Артём.

Обижаться на что-либо было трагически поздно.

— Ну, внутрь заходить не будем, там нам делать нечего. Айда в метро, по дороге тебя проинструктирую.

До Конечной было минут десять ходьбы. Инструкции Табачного Духа сводились к выяснению вопроса, хочет ли Артём жить.

— Вот ты скажи мне, ты жить хочешь?

— Да.

— Нет, ты мне серьёзно скажи.

— Да.

— Подожди, ты не спеши, ты подумай хорошо, потом отвечай.

— Да.

— Что «да»?

— Хочу.

— В каком виде?

— Хочу… Ой! — Артём спал на ходу и споткнулся на ровном месте, вспомнив гильотину. — Ну это, как сейчас чтобы.

— Молодец, правильный ответ! А хочешь жить, хоть на том свете, хоть на этом, — меня слушай.

— Угу.

— Руки никуда не суй. В карманы сунь. Что в карманах?

Артём показал скатанную в шарик обёртку от жвачки.

— Выбрось. Вот, возьми.

Дух непонятно откуда достал конверт, без марок и надписей. В нём лежала электронная карточка для прохода в метро и один жёлтый металлический жетон с буквой М.

— Это чтобы здесь, — показал Дух на жетон. — Когда у вас ими пользоваться перестали, наши всё забрали.

У вестибюля, стеклянного, как на московских окраинах, Дух придержал Артёма за плечо.

— А сейчас запоминай. Утро. Солнце. Слева киоск, вениками для мётел торгует. Видишь?

— Ага.

— Открыт. На газоне леший, обожравшийся грибов, видишь, валяется?

— Не вижу, — забеспокоился Артём.

— Правильно, потому что его там нет. Ванька! — заорал Дух. — Ванька! Ну куда делись, тащи дрова эти.

Из-за киоска появился, очевидно, Ванька, тянущий за ноги мохнатого лешего.

— Левее, левее. Всё, бросай. Через пять минут можешь забрать. Артемиус, глянь на него внимательно.

Артём скосил глаза. Воздух над лешим дрожал, как будто леший был хорошенько раскалён на спрятанной за киоском печке.

— Вывод?

— Не должно его тут быть.

— Правильно! Не должно. А он есть. Чем и обеспечивает переход. Он у нас на зарплате. Грибы — бесплатно, за счёт фирмы. Всё, пойдём… Стоять! Ну куда ты лезешь, мертвец ты ходячий?

Артём замер в крайне неустойчивой позе.

— Если ты войдёшь в метро через «Вход», ты знаешь, куда приедешь? Вот сейчас, когда леший там валяется?