— Очистить я берусь тебе что угодно, — говорил Старику приятель. — Только запомни, самая дорогая на свете жидкость — это вода… — тут приятель сделал паузу и рассмеялся — добытая из мочи космонавта. Так что надо сперва прикинуть, почем это выйдет…

— Для Яконура существуют свои предельно допустимые концентрации, — говорил нахохлившийся пожилой человек. — И Яконурский институт должен определить их. Однако это работа сложная и ответственная. Подчеркиваю — ответственная. И, конечно, проще не делать эту работу, а кричать. Как некоторые и поступают…

— У меня есть соответствующие математические методы, — говорил человек, который не мигая смотрел из-за толстых стекол своих очков, за весь разговор он не моргнул ни разу. — Я могу предсказать, что станет с составом воды. А уж что при этом сделается с водоемом, это пусть скажут биологи…

— Если нельзя изменить профиль, пусть заменят хотя бы самые токсичные вещества, — говорил человек с круглой бородкой. — Зачем им хлор, к примеру? Посмотрите на блондинок. Девушки часто решают свои косметические проблемы с помощью перекиси, которую они покупают в аптеке. Так вот, они там могли бы тоже пользоваться не хлором, а перекисью. Надо подумать…

— На Яконуре не драма, а фарс, — говорила красивая высокая женщина. — Никакой там драмы нет. А фарс действительно есть. Вот в проекте решения записано: оказать помощь Яконурскому институту, укрепить руководство. Что сделает академия? Снимет Савчука и тем самым окажет помощь и укрепит? Предположим, удастся его отстоять. Но так просто академии не отделаться. Как же она тогда вывернется? Да произведет Савчука в члены-корреспонденты. И тем опять-таки и окажет помощь, а также и укрепит…

— Я разочарую вас, — говорил человек, который курил одну за другой сигареты «Новость». — Я отношусь к этому не так, как вы ожидали, и скажу, по-видимому, совсем не то, что вам хотелось от меня услышать. Давайте спросим себя: почему вдруг Яконур, почему нужно заниматься именно Яконуром? Посмотрите, что делается поближе, посмотрите на реки в городах здесь, под боком. Вы поезжайте посмотрите на реки, где подряд сбросы заводов и питьевые водозаборы, потом опять сбросы и водозаборы. Это все происходит тут, рядом. Почему же вдруг речь идет о Яконуре? Как работник Академии наук, я обязан думать о проблемах далекого будущего, о Вселенной в целом, но в данном случае, я считаю, мы должны думать об актуальных проблемах. Давайте беспокоиться об этих водоемах и этих людях. Яконур очень красив, верно, и его нужно беречь, я согласен. Но если там на одном квадратном километре что-то стряслось с каким-то рачком, не то он сдох, не то расплодился, так это еще не трагедия…

— Я считаю, что весь шум с Яконуром совершенно без толку, он приносит только вред, — говорил человек в красивой голубой рубашке. — Понимаете, когда певцы и балерины начинают рассуждать о научных и народнохозяйственных проблемах, это вызывает у всех людей и особенно у руководства только несерьезное отношение к проблемам и таким образом препятствует их разрешению. Эти проблемы должны были поставить специалисты, они их и ставили, и безо всякого крика. Я считаю, что певцы и балерины должны заниматься своим делом…

— Вы-то знаете, что в науке нужны и романтики, и скептики, — говорила очень худая дама в пенсне. — Вот и скептик. Вы можете спросить меня: нужен ли Усть-Караканский комбинат? Я вам скажу: сегодня такая продукция нашей экономике нужна. Значит, комбинат не лишний. Так что я не считаю, что его нужно убрать…

— Я бывал и на комбинате, и в институте, — говорил молодой человек в красном свитере. — Из институтских кое-кто хочет, чтобы стоки были чище Яконур а. Абсурдное требование. И еще всякие дорогие идеи. Мне симпатичнее директор комбината Шатохин. Правильно Шатохин сказал: у него нет людей, а вокруг человек полтораста его контролируют, дергают. Шатохин сказал: дайте мне столько людей, и я налажу систему очистки…

— Существуют важные государственные интересы, — говорил человек с очень низким голосом. — Интересы экономики. Интересы развития региона. И вдруг начинается: тут нельзя, там не смей! Такие деятели, как правило, озера не знают и только стоят на дороге…

— Что такое условно чистая вода? — говорил аспирант Старика, вернувшись с Яконура. — Чистая — это чистая. А на комбинате только готовность номер один к любой проверке. Ни на чем не поймаете. Нужна не официальная комиссия, а постоянный контроль каждый день. Все силы надо бросить на контроль. Стоки просто разбавляют…

— Не понимать проблему Яконура — удивительно, — говорил человек с крупным смуглым лицом. — Чистая пресная вода! Будет время, когда яконурскую воду в хрустальных флаконах продавать станем за большие деньги. Этот, с позволения сказать, бездельник, директор комбината, выпьет стакан отработанной воды на глазах у очередного журналиста, и ему ничего, даже не пронесет, а вот рачки эти самые, которые круглые сутки трудятся, делают в Яконуре живую воду, с ними происходит беда. А что уж сказать об упорстве главка, там-то лучше других знают, что на Яконуре делается. Добавьте сюда прямо-таки невежество всех этих ученых мужей, которые заявляют: вот, смотрите, мы плывем по Яконуру, а вода вокруг какая чистая, нисколько не грязная, и даже рыбаки вон стоят с удочками, значит, ничего страшного не происходит…