Теперь ей предстояло провести все выходные, оглядываясь по сторонам, скрывая уже не одну, а сразу две тайны. Ведь в тот самый момент, когда она откроет рот, выражение спокойствия мгновенно исчезнет с лица бедняги Патрика.

Патрик открыл глаза, и солнечный луч, проскользнувший в иллюминатор, превратил их в ярко-зеленые.

— Ты в порядке?

— Да, все отлично. — Элен погладила его по колену и отвернулась к иллюминатору, сквозь который было видно крыло самолета. — Я в полном порядке.

Я все-таки попала на тот же рейс, что и они.

Они прошли прямо мимо меня. Патрик шел впереди, рассматривая номера их мест на посадочных талонах. Элен шагала следом, и вид у нее был немножко сонный. Я знала, что она думает: «Мне незачем всматриваться в номера мест, потому что мой партнер сам найдет наши кресла. Я счастлива и беременна».

Она отправляется отдыхать со своим партнером. Я ненавижу это слово. Это так по-сиднейски. Что плохого в слове «бойфренд»? Вот во время нашего романа Патрик был моим бойфрендом. Я была его герлфренд.

А теперь мы все вместе отправляемся на выходные в Нузу. Веселенький треугольник.

Когда она сказала «Нуза», я уронила доску для серфинга. И это как раз в тот момент, когда я уже думала, что он не сможет измыслить ничего нового, чтобы причинить мне боль. Почему именно Нуза? У них была для выбора вся страна, множество мест, где можно провести романтический уик-энд, где угодно, кроме Нузы!

А ведь казалось, что моим воспоминаниям о той неделе ничего не грозит. Думала, ничто не может коснуться того времени. Я могу вспомнить каждую минуту из тех дней. Каждое ощущение, каждый звук, каждый запах.

Вот и сейчас чувствую все выступы ключа от моей комнаты и особый вкус сочетания соли, и льда, и алкоголя во рту — от коктейля «Маргарита». Мы пили его в лифте отеля, глядя на вспыхивающие кнопки этажей, и оба знали, что направляемся в мой номер, чтобы впервые заняться любовью.

До сих пор вижу загорелое лицо парнишки, который на следующее утро вкатил столик с завтраком в комнату, помню запах свежего кофе и бекона. До сих пор вижу крошки круассанов, что рассыпались по газете, которую мы читали в постели.

Патрик даже заказал номер в «Шератоне». Почему именно там? Я поневоле начинаю думать, это из-за того, что и его воспоминания о той неделе остаются такими же яркими, как у меня, и он думает — Патрик ведь иногда бывает ужасно глуп, — что сможет их прогнать, если будет счастлив с кем-то еще.

Но этого не произойдет. Он не может просто стереть, удалить меня из своих воспоминаний и заменить какой-то другой женщиной.

Именно поэтому, как только гипнотизерша позвонила мне, я поняла, что должна ехать. Должна быть там. Должна дать ему знать, что я тоже там. И всегда буду там.

Выберу самый подходящий момент для того, чтобы он увидел: я тоже приехала. Патрик разозлится, но это хорошо. Его гнев лучше безразличия. Пусть лучше кричит на меня, чем просто не замечает.

Патрик был в ванной комнате, чистил зубы. Элен уже улеглась в постель и смотрела какой-то фильм, за который они заплатили, и жевала шоколадку из мини-бара.

Номер был просто идеальным. Гигантская кровать с хрустящими белыми простынями, большие пушистые полотенца, мягкий приглушенный свет и нейтральные краски.

Точно такой же номер, как номера в прочих отелях, в которых Элен останавливалась с другими мужчинами.

— А где ты жил, когда был тут в последний раз? — спросила она в кабине лифта.

— Здесь. — Патрик следил взглядом за вспыхивающими цифрами на табло над ними.

— Значит, это именно тот отель, где ты познакомился с Саскией?

— Ну, я ведь знал, что это хороший отель, — сказал Патрик и тут же прижал палец к ее губам. — Мы не упоминаем ее имя в эти выходные, помнишь?

Итак, бедной Саскии пришлось услышать, что Элен и Патрик намерены поселиться в том самом отеле, где произошла первая встреча. И видит Бог, можно было не сомневаться и в том, что именно в этом отеле они впервые занимались любовью. И что такая новость могла сотворить в искаженном уме Саскии?

Элен посмотрела на дверь и вспомнила фильмы ужасов. Им бы теперь заказать обслуживание в номере, а Саскии следовало бы одеться в платье горничной и вкатить в их номер столик, низко опустив голову. Музыка должна дать понять зрителям, что вот-вот случится нечто по-настоящему ужасное, а потом, ровно в тот момент, когда музыка нарастет до отчаянного крещендо, Саскии бы вдруг прыгнуть на них с огромным изогнутым ножом в руке и…

— Ты взяла зубную пасту? — спросил Патрик, высунувшись из ванной.