И мне все сразу стало ясно. Просто какие с чертей уборщики? Ну, собственно, здесь наглядно и было видно, какие.

Не обращая больше внимания на черта, которому меня Топтыгин в подарок пообещал, я направилась по грязному коридору до лестницы, там замерла — духи свидетели, спуститься здесь, не свалившись, было бы подвигом. И потому мне не оставалось ничего другого, кроме как устроиться на метле и сказать волшебное:

— В печь суну.

Метла как миленькая тут же исполнила свой долг по доставлению ведьмы на первый этаж.

Так вот, только здесь я поняла, что на втором еще было относительно чисто! Потому что на первом оказалась просто помойка! Горы, реально горы мусора! Вонь несусветная! Занавески… уже точно не занавески. С потолка чуть ли не течет! Стены в потеках… страшно представить, от чего. И да — вонь внезапно начала усиливаться. Обернулась — так и есть, Арсан подбирается ближе. И ладно бы только Арсан — из открытых дверей вдруг, втягивая носами воздух, потянулись черти!

— Ух ты, ведьма! — заявил один из низших, то есть рожки, хвост, копыта и трусы меховые в наличии.

— Какие ножки, — дергая пятачком, заметил второй.

Я просто на метле сидела, так и не рискнув ступить на пол.

— Корсетик славный, — добавил третий, подбираясь поближе.

— Это моя, — сообщил всем Арсан.

И я испытала нечто сродни благодарности, потому как черти перестали ко мне подтягиваться и остановились.

— Так у вас, боевиков, второй этаж. Ты чего, ее к нам на экскурсию привел или похвастать? — раздался густой бас.

Я повернулась на голос — данный черт был огромен. Как шесть сородичей разом. Плечи ого-го, рога — ой, мама, клыки — ух, где мои тапки, и глазищи кровью налитые. Но это все как-то не вдохновило, а вот номер над дверью «6» — он да, привлек внимание. Тронув метлу, я направила ее к комнате и затормозила шагах в десяти, потому что оттуда воняло просто убийственно.

И не грязью, не гниением, нет, там витал знакомый дух самогона!

— Эй-эй-эй, — черт-громила выставил волосатую руку. — Ты куда намылилась, а?

— А я, — стремительно начала шарить по карманам в поисках платка, — я староста общежития, вот. Что у вас там?

Черт проследил за моими манипуляциями, хмыкнул, когда я на груди платок искала, осклабился, когда и там ничего не нашла, и по-доброму так, по-мужски сказал:

— Летела бы ты отсюда, швабра тупоголовая, пока я тебе твою леталку знаешь куда не впихнул?

Я остолбенела.

Черт продолжил:

— Староста, не староста, мне по… Усекла?

Не усекла. Смотрела на черта подергивающимися от нервного тика глазами.

— И чего клипаешь? — все так же протяжно, по-доброму пробасил он. — Давай-давай, молнией отседова. Скажешь Прыгачесу, что все, мол, замечтательно, лучше и не придумаешь, бумажонку подпишешь и вали в башню свою, острошляпая…

— Бумажонку? — переспросила я, перестав даже кривиться от вони.

— Бумажонку, — повторил черт. — Разрешительную бумажонку на поселение. Подпишешь да главному домовому передашь. Ты же не хочешь несчастный случай, да?

Из всего этого я поняла главное — тут примерно как у нас, ответственность за общежитие ложится на старосту, он с домовыми договаривается, те и пускают на постой. А коли договора, скрепленного подписью, нет, а новый староста есть… Ну, вообще, в таких случаях договариваются обычно, срок там испытательный и все дела, но тут уж как-то махровым цветом зацвела моя расовая к чертям нетерпимость, и следующее, что узрел здоровущий черт, была моя во все зубы улыбка, после которой я сообщила громиле рогатому:

— Побреешься!

— Что? — осип он от неожиданности.

Даже не собираясь ему отвечать, я скомандовала:

— Метла, к главному домовому меня!

И метла как сорвется, а позади рык: «Хватай ведьму!» Но нас уже было не остановить — моя метлючая вредина, выбив стекло, вынесла меня прочь из чертового общежития, а то, что я в полете опять приняла позу «баран на вертеле», это вообще ничего не значит. Зато мы летели, летели, летели вверх, а потом резко вниз, промчались между деревьями, подлетели к огромному дубу, и метла, зависнув, трижды постучала по стволу.

— Да-да, — апатично раздалось из дерева, — знаю-знаю, новый староста чертового общежития, там все здоровски, просто-таки эльфы с досады плюются, да. Бумажонку-то мне киньте, потом подберу, ага.

Вот черти, домовых, и тех достали, а!

— Да, это я, Григорьева, — пытаясь хоть как-то на метлу вскарабкаться, сообщила домовому. — А там все плохо, эльфы — те вообще бы на суку после такого повесились, и они это — самогон же гонят прямо в общежитии!

В стволе дерева стало как-то очень напряженно тихо, потом открылась дверь, показались ноги в красных сафьяновых сапожках.