– Уверен, вы понимаете в этом гораздо больше моего, – сказал Гарри, протягивая оружие Бобу.

Свэггер оттянул назад защелку затвора на ствольной коробке – это был настолько ранний переходный тип эволюции полуавтоматической технологии, что у него отсутствовал затвор-кожух, открывающий патронник. Тот оказался пустым.

– «Маузер», носящий прозвище «Ручка метлы», – произнес он.

– Абсолютно точно. Уинстон Черчилль ходил с таким в кавалерийскую атаку при Омдурмане в 1898 году – тогда это было новейшее оружие. Думаю, отец хранил его потому, что тот напоминал ему о временах классической разведки. Ну, знаете, Европа в тридцатые годы, Коминтерн, «Буревестники», Кембриджская пятерка, гестапо, «Голуаз», Рабочая партия марксистского единства, романы Эрика Эмблера и Алана Ферста и тому подобное. В то время разведка была окружена ореолом романтики, в противоположность жестокой войне, чреватой обменом ядерными ударами и возможной глобальной катастрофой.

Свэггер внимательно разглядывал этот солидный старомодный кавалерийский пистолет. Заряжать его непросто, особенно сидя в седле: десять патронов приходилось один за другим вставлять в желобки обоймы, вжимая их туда пальцем. Едва ли кому-нибудь захотелось бы заниматься этим под огнем дервишей. Свэггер поворачивал пистолет в разные стороны, очарованный его уродливой красотой или красивой уродливостью. На деревянной рукоятке была вырезана цифра 9, обозначавшая калибр.

– Вы ведь никому не скажете? По современным юридическим правилам округа Колумбия, его хранение незаконно.

– Можете не беспокоиться, это останется в тайне.

– Если хотите, можете просмотреть бумаги. Когда отец умер в 1995 году, сюда нагрянули люди из ЦРУ и устроили настоящий обыск. Они забрали несколько документов и сказали, что остальное не содержит государственной тайны.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Боб, – но я думаю, в данный момент в этом нет необходимости. Возможно, когда я соберу больше информации и выясню, что конкретно мне нужно искать, то опять приеду к вам, если вы не возражаете.

– В любое время. Как я уже говорил, беседа об отце – всегда удовольствие для меня. Это была великая эпоха и великая война. Ведь мы выиграли ее, не так ли?

– Говорят, – ответил Боб.

В ту ночь в номере вашингтонского отеля у Боба не было необходимости засыпать, чтобы отыскать насущную тему для размышлений. Ее поднял Гарднер. Пистолеты. Этот древний «маузер» его отца принадлежал к юрскому периоду развития полуавтоматического оружия. Однако он что-то значил для сына, хотя тот и не производил впечатления человека, способного использовать его – сгоряча или хладнокровно.

Свэггер включил ноутбук, вышел в Интернет и в скором времени получил основную информацию о пистолете С-96, узнав дополнительные, не известные ему до этого детали. Помимо всего прочего, он выяснил происхождение цифры 9 на рукоятке: во время Первой мировой войны немцы помечали таким образом пистолеты калибра 9 мм, дабы отличать их от С-96 более ранней версии, имевших калибр 7,65 мм. Педантичные немцы закрашивали вырезанную цифру 9 красной краской, благодаря чему они получили название «Красные девятки» – хотя на пистолете Гарднера краска уже стерлась. Свэггеру пришло в голову: Красная Девятка. Четыре синих птицы. Синяя Четверка. Зеленые деревья. Зеленая Шестерка.

Боб задумался. Что это может быть? Радиокоды? Координаты на карте? Псевдонимы агентов? Способ запоминания числа 946? Или 649. Или 469.

Его размышления принесли лишь головную боль и чувство отупения. Это не его игра. Он вернулся к своей.

Зайдя на сайт GunsAmerica, этот обширный кладезь знаний об огнестрельном оружии, он нашел кое-что еще: «S&W M&P».38 – тот самый пистолет, за которым Ли Харви Освальд вернулся домой в разгар охоты на него. Его изображение заняло весь экран, и Боб сразу же узнал изящные, сбалансированные формы великолепного дизайна, разработанного больше ста лет назад – изысканную симфонию овалов и выпуклостей, поразительное воплощение классического эстетизма.

Боб продолжал ломать голову, пытаясь понять, почему Освальд подверг себя такому риску, вернувшись домой за пистолетом, который мог захватить с собой утром. Может быть, он собирался пристрелить заодно и генерала Уокера, в качестве красивого жеста, обращенного к миру, с которым он прощался? Или же предполагал застрелиться в случае, если его схватит полиция?

Но выстрелил он из пистолета не в генерала Уокера и не в себя, а в человека по имени Дж. Д. Типпит, который, подобно отцу Боба, выполнял свой долг и получил за это пулю.

Далласский полицейский Типпит стал забытой жертвой того кровавого дня. У него имелось описание убийцы. Он направился в Оук-Клифф и заметил человека, идеально подходящего под описание. Тот шел по Десятой улице в Оук-Клифф, возможно, слишком поспешно. Типпит следовал за ним в полицейском автомобиле, затем остановился, окликнул его и предложил сесть в салон. О чем они говорили, осталось неизвестным. Казалось, они договорились, поскольку Освальд спустя некоторое время вышел из автомобиля и пошел дальше. Но Типпит передумал, вновь окликнул его и вышел вслед за ним. Нет смысла удивляться, почему в тот век значительно меньшей политкорректности он не повел себя с подозреваемым более агрессивно, не взял его на мушку и не надел наручники, прежде чем разобраться с ним. Он предпочел деликатный подход – и в результате получил три пули.