– Мистер Мичум, меня уговаривать не надо. Если, как вы говорите, это нужно, я сделаю. Вы вытащили меня из тюрьмы и дали возможность заниматься тем, что я умею лучше всего, – и к тому же творить при этом добро. Готов идти за вами хоть на край света, хоть в ад.

– Хороший ты парень, Джимми.

– Кроме того, я ненавижу этих богатых ирландцев. Всегда воображают себе, будто они чем-то лучше нас и не вылезли в свое время из торфяных болот, как и все мы. Мой отец ненавидел их больше, чем англичан. Он, наверное, сейчас улыбается на небесах в предвкушении того, что вы задумали.

– Теперь я спокоен, Джимми. Раз ты рядом, значит, у нас все получится.

– Обязательно получится. Знаете, чем я сегодня занимался?

– Нет, конечно.

– Я облазил здание, которое называется «Дал-Текс». Знаете, что означает «Дал-Текс»?

– Даллас-Техас?

– Даллас-Текстиль. Это средоточие всей торговли текстильными изделиями в Далласе. Огромное здание, настоящий муравейник офисов – таких много в каждом крупном городе Штатов. Оно заслуживает внимания, поскольку расположено позади Техасского книгохранилища. По меньшей мере из двадцати офисов открывается хороший вид на Элм-стрит – почти под тем же углом, что и из Книгохранилища.

– Ты даже опередил меня, Джимми.

– Вы меня знаете. У меня природный талант совершать всякого рода проделки. На площади есть несколько зданий, которые обеспечили бы мистеру Скотту подходящий угол, но только из одного угол отклоняется всего на несколько градусов от угла из Книгохранилища – из «Дал-Текс». Я не вижу, откуда еще можно было бы стрелять без риска – на мой взгляд, слишком большого – засветиться. Лучшие эксперты ФБР перевернут там все вверх дном. Если что-нибудь будет не так, они обязательно разнюхают. В их арсенале имеются такие методы обнаружения самых разных следов, о каких не слышал даже Дик Трейси [38] . Нам нужно свести к минимуму все отличия между нашим стрелком и маленьким красным тупицей. И в данном случае это будет сделать гораздо сложнее, чем в случае с генералом Уокером. Но тем и интересней. Я люблю поворочать мозгами.

– Рад, что ты так воодушевлен, – сказал я.

– Мы должны войти в здание, найти позицию для стрельбы, произвести выстрел и выйти, когда уже поднимется паника – все в течение нескольких минут. Это не так просто.

– Наверное, арендовать офис уже слишком поздно. Неизвестно, имеются ли свободные помещения. К тому же если мы обратимся в администрацию здания завтра, то привлечем к себе внимание. Нет ли там каких-нибудь ванных комнат или пустующих помещений, где можно было бы расположиться?

– Нет. Все ванные комнаты располагаются с внутренней стороны коридора, так как арендная плата за помещения с окнами на улицу значительно выше. Я видел один или два пустых офиса, но нет никакой гарантии, что они будут свободны послезавтра.

– По выражению твоего лица я вижу, что ты уже нашел решение.

– Так точно, босс, – произнес Джимми с озорной улыбкой.

И он изложил свой план.

Мэрион Адамс, специалист по стрелковому оружию и консультант состоятельных коллекционеров, производил впечатление чрезвычайно обаятельного человека. Сразу видно, что он принадлежал к категории одаренных людей, помогающих богачам осуществлять их мечты при минимальных затратах времени и усилий. Высокий, светловолосый, словно прячущийся за черными квадратными стеклами очков, он был одет в костюм, столь же безвкусный, сколь наверняка и дорогой. Адамс напоминал бальзамировщика – и в определенном смысле был им, поскольку занимался перевозкой мертвых винтовок, пропитанных формальдегидом.

Он поддерживал высокую марку, для него не существовали мексиканские рестораны и пивные, и поэтому они встретились во «Французском зале» отеля «Адольфус», воплощавшем в себе техасское представление о столовой роскоши эпохи Людовика XV, где название каждого блюда в меню сопровождалось подробным описанием.

Марти, как звали Адамса все, кто знал его и мог позволить себе пользоваться услугами этого дорогостоящего консультанта, как всегда, находился в центре внимания. Право, дарованное свыше всем хвастунам. Выяснилось, что он был большим знатоком французской кухни, вин, искусства, политики – практически всего французского. Даже Ричард сдался под напором словесного потока, а Свэггер, сожалевший в глубине души о том, что не заказал курицу вместо непонятной еды, по его мнению, подвергнутой чрезмерной тепловой обработке, старался сохранять на лице выражение вежливого интереса. За кофе Марти наконец перешел к делу.

– Я не принадлежу к числу конспирологов, – сказал он, – и, как миллионы других, безоговорочно принимаю доклад Комиссии Уоррена. Но я зарабатываю на жизнь историями об оружии и начал заниматься этим бизнесом, когда тот процветал. Мой отец занимался производством оружия и дед тоже. Коннектикутские оружейники. Мне тоже передались эти гены, хотя и в несколько иной форме. Я с юных лет любил собирать информацию об оружии, а не производить его и не стрелять из него, и сегодня являюсь архивариусом американской оружейной культуры. Я написал книги обо всех крупных производителях, предоставляю консультации на лучших аукционах страны, являюсь зарегистрированным оценщиком в тридцати девяти штатах. Моими советами относительно приобретения оружия пользуются самые выдающиеся коллекционеры. Полагаю, вы навели обо мне справки, и полученная информация вас удовлетворила.

– Никто не сказал о вас дурного слова, мистер Адамс.

– Вы точно не сказали, мистер Брофи, я тоже навел справки. Судя по всему, вы занимаетесь улаживанием кризисов по всему миру.

– Я уже отошел от дел. Сегодня просто счастливый сын винтовки.

– Вы не могли бы вкратце рассказать свою биографию?

– Конечно, – сказал Свэггер и пустился в красочное описание жизни горного инженера, полной опасностей, приключений и долгих ночей, проведенных за книгами. Завершил он свое повествование увлечением тайной преступления века.