— Знаете, Пецулло, — ответил министр, — вы делаете слитттком много шума из ничего. И это называется друзья.

— Черти вам друзья! — заорал Пецулло. Так начались десять изматывающих встреч и бесед, в ходе которых Пецулло, во-первых, старался вынудить сандинистов признать, что они как правительство поддерживают сальвадорских мятежников, во-вторых, довести до их сознания последствия таких действий: для новой администрации Рейгана эти действия представляют собой моральный грех, и они неизбежно ведут сандинистов в лагерь русских и кубинцев.

В середине февраля государственный секретарь Хейг вызвал Пецулло в Вашингтон для консультаций. Оставшиеся 15 миллионов долларов из суммы помощи Никарагуа были заморожены, но не отозваны обратно. Пецулло считал, что так надо и оставить. Это их единственный финансовый рычаг, а, как он полагал, его неистовые проповеди в Манагуа, по крайней мере, привлекли внимание сандинистов.

По прибытии в Вашингтон ему дали почитать документ, подготовленный для ХеИга. Документ представлял три варианта политики по отношению к сандинистам. Все три призывали прекратить им помощь, и поэтому разницы между ними, по сути, не существовало. Пецулло предложил еще один, который он назвал «нулевой вариант». Название означало, что никакие изменения не нужны, следует увеличить дипломатическое давление до максимума. Уже имеются достоверные признаки усыхания потока поставок оружия. После продолжительной дискуссии Хейг сказал: «Я беру «нулевой вариант».

Хейг взял посла с собой в Белый дом, где Пецулло убеждал Рейгана, что все еще можно иметь дело с сандинистами, что дипломатия работает. Он приободрился, когда президент высказал предположение о том, что чрезмерное вмешательство США может осложнить проблему. Рейган процитировал своего мексиканского друга, которого не назвал: «Не делайте ошибки, не старайтесь американизировать проблему Центральной Америки».

Позже Пецулло сказал Хейгу, что не надо строить иллюзий насчет основных фактов: сандинисты действительно тесно связаны с сальвадорскими мятежниками и тут ничего не изменится. Революционное духовное родство сандинистов за 15 миллионов долларов не купишь. Но США могут что-то изменить в их поведении, принять меры против помощи мятежникам оружием. «Понятно», — сказал Хейг.

— Вы потратите чертову уйму энергии, чтобы избавиться от этих ребят, — добавил Пецулло, намекая на обойденную пока молчанием альтернативу — тайную полувоенную операцию с целью свержения сандинистов. — Я лично не вижу, как это можно сделать. — И еще Пецулло сказал, что новая администрация с ее консервативной антикоммунистической основой может добиться результата, если убедит сандинистов в одном: США преисполнены твердой решимости и несгибаемой воли.

— О, да, мы это покажем, — ответил Хейг.

Хейг, прошедший школу Киссинджера и Никсона, знал, как играть наверняка. Будучи молодым армейским офицером, он наблюдал, как Америка прозябала в Корее, потом во Вьетнаме. И происходило это, по его мнению, из-за отсутствия решимости. Может быть, были плохие советники, плохие разведданные, но настоящая причина заключалась в полном безволии. Сейчас он является советником и консультантом нового президента, не искушенного во внешней политике. Некоторые вопросы и их решение приходится навязывать президенту.

Хейг смотрел за пределы Никарагуа. Он со всей страстностью утверждал, что надо перекрыть каналы экспорта оружия с Кубы. Он требовал блокады. «Доберитесь до источника, — призывал он на совещаниях в Белом доме, — только так вы можете выиграть».

Кейси выступал против, как и все остальные из высшего эшелона администрации. Миз, Бейкер, Дивер боялись, что Хейг вызовет военную лихорадку и, запугав общественность, заставит ее поверить в намерение Рейгана втянуть США в военные действия в Центральной Америке. Они хотели, чтобы в поле зрения президента на первом месте стояли внутренние проблемы — экономическая реформа и обещанная налоговая реформа. Внешнеполитический кризис или военная конфронтация, особенно с Кубой, при еще свежих воспоминаниях о кубинском ракетном кризисе и блокаде 1962 г., сильно навредят внутриполитической повестке дня.

Сейчас время умеренного курса. Кейси выступал за нечто среднее между «вообще ничего не делать» и военной акцией вроде морской блокады Кубы. Задуманная им акция и шла в этом направлении медленно, неуклонно, целенаправленно, тайно. Он составил проект директивы. Она была нацелена не на источник неприятностей — Кубу, не на промежуточный объект — Никарагуа, а, наоборот, на страну, подвергающуюся угрозе, — Сальвадор. Директива предписывала пропагандистскую, политическую и финансовую поддержку умеренных христианских демократов и военных в Сальвадоре.

4 марта президент подписал совершенно секретную директиву.

Одним из получателей помощи ЦРУ являлся пятидесятилетний гражданский инженер, получивший образование в США, Хосе Наполеон Дуарте. В досье он занесен как ценный агент ЦРУ с закодированным псевдонимом. Ценные агенты ЦРУ принадлежат к широкому спектру — от «случайных информаторов», которые могут и не знать, что дают информацию ЦРУ, до полностью «контролируемых агентов», которые получают вознаграждение и инструкции только от ЦРУ. Между этими категориями существует довольно обширный промежуток, в который и попал Дуарте. Он в течение многих лет являлся хорошим источником разведывательной информации, но был независимым человеком, никакого контроля над ним не осуществлялось. Возможно, он не знал, что давал информацию ЦРУ. Кейси предпочитал именно такой метод. Сильного лидера ЦРУ не может передвигать, как шахматную фигуру по доске. Это нереально. В настоящее время Дуарте возглавлял хунту из гражданских и военных, которая управляла Сальвадором.