Рейган мог сконцентрироваться только на несколько минут, затем увядал умственно и физически, его раненое легкое почти постоянно нуждалось в ингаляторе. В последующие дни он мог сохранять работоспособность и внимание в течение приблизительно одного часа. Миз, Бейкер, Дивер и другие, кто имел доступ к президенту, были не на шутку встревожены. Президентство Рейгана только начиналось, а сейчас временами казалось, что наступает конец Рейгана, по крайней мере, того Рейгана, которого они знали. Время от времени его охватывала боль, и вообще он, по-видимому, все время ощущал какой-то дискомфорт. Его энергичный, уверенный голос звучал теперь болезненно, слова получались скрипучими и нерешительными. Его помощники начали подумывать над возможностью того, что дело идет к правлению президента-инвалида. Что все это может вылиться в ситуацию, аналогичную той, в которой оказался Вудро Вильсон, но только в конце своего правления, когда возникло регентское президентство и все его помощники были сведены, а может быть, возвышены до группы советников при г-же Вильсон.

Старшие помощники стремились сохранить в тайне это ужасное состояние Рейгана и их собственную неуверенность, по крайней мере до получения более ясного прогноза. Тем, кто, как Кейси, отвечали за разведку или соблюдение законности, напомнили об уязвимости президентства, о необходимости принять все меры безопасности для защиты страны и ее государственных институтов. Непрочность обстановки в мире ощущалась достаточно ясно. Руководящие сотрудники Белого дома понимали это лучше, чем раненый президент.

В день, когда исполнился месяц со времени покушения, 30 марта 1981 г., положение дел в столице выглядело очень запутанным, показывая слабость людей и правительственных систем. Когда представителю Белого дома Спиксу во время прямой телепередачи задали вопрос, кто сейчас, сию минуту руководит правительством, тот пробормотал: «Я не могу ответить на этот вопрос в настоящее время». Хейг, который наблюдал за этой не внушающей доверия передачей у телевизора в Ситуационной комнате Белого дома, вышел к телекамерам и заявил: «На данный момент я осуществляю контроль здесь, в Белом доме», чем допустил нарушение в конституционной цепи замещения президента, поместив себя после вице-президента, которого в тот день не было в Вашингтоне [12] .

В госпитале дежурный офицер при президенте, который носил с собой коды и приказы президента для запуска ракет с ядерным оружием в случае войны, вел бесплодную борьбу с ФБР. Забрав с собой личные вещи и одежду президента как возможные доказательства в ходе расследования покушения, сотрудники ФБР унесли и его личную карточку с секретным кодом, который подтверждал подлинность президентских приказов о нанесении ядерного удара в чрезвычайных обстоятельствах. Официальные лица утверждали, что контроль над ядерными силами США не утерян, но упомянутая путаница указывала на слабость в системе управления ядерным оружием, которая характеризовалась как абсолютно надежная. Состояние президента еще больше усилило чувство потери ориентации в правительстве.

Однако голос Рейгана постепенно обретал свое прежнее звучание, временами казалось, что он на пути к выздоровлению. Очень помогли десять дней отдыха в резиденции Белого дома; и 21 апреля он выступил по радио в поддержку своего плана снижения расходов и налогов. На следующий день он дал интервью и выглядел неплохо. Но это его состояние не создавало впечатления устойчивости, и его помощники все еще были озабочены.

В субботу 25 апреля чета Рейганов уехала на выходные дни в Кэмп-Дэвид, штата Мэриленд. Весенние дни, проведенные в этом уединенном месте в горах, казалось, совершили чудо. Президент вернулся в Вашингтон, как будто совершил скачок к своему прежнему состоянию. Но все, кто знал о совсем недавнем прошлом, были начеку.

Кейси сразу понял, что непредвиденной частью его работы стала защита президента. Каждое донесение любой разведслужбы Кейси направлял на расследование. Сотрудники оперативного управления и аналитики часто отвечали, что многие сообщения не следует принимать всерьез. Сообщалось, например, что два парня в баре где-нибудь в Танзании сказали, будто бы они хотят застрелить Рейгана. «Создать группу по расследованию», — приказывал Кейси.

Он дал указание провести доскональную проверку Джона Хинкли по всем досье ЦРУ. Она не дала никаких результатов. Кейси приказал перепроверить все заново, включая архивы. Опять ничего.

В это время его внимание привлек большой обзорный материал в «Нью-Йорк тайме мэгэзин» от 1 марта под заголовком «Терроризм: следы международной сети». Автором была Клэйр Стерлинг, та самая, чья книга «Сеть террора» так заинтересовала в свое время Хейга. Материал и представлял собой сокращенный вариант книги, а начинался он цитатой из громогласного заявления Хейга о советском участии в международном терроризме. Правда, Стерлинг с сожалением отмечала, что, как заявили эксперты ЦРУ, обвинение Хейга является «не чем иным, как старой песней приверженца «холодной войны» и что никаких доказательств его утверждений нет. Кейси тем не менее запустил самую тщательную проверку с целью поисков данных, которые подтверждали бы повествование Стерлинг.

Перерыв все материалы ЦРУ, сотрудники смогли обнаружить одно не подтвержденное нигде больше упоминание о том, что один член итальянской террористической организации «Красные бригады» посетил однажды какой-то лагерь в Южном Йемене. Результат опять равнялся нулю.

Сотрудники оперативного управления утверждали, что метод Стерлинг при изыскании и использовании фактического материала является абсурдным, а ее суждения основывались на слабой, а иногда ошибочной аргументации, как в свое время вердикты Маккарти о «коммунистических связях».