— Сейчас, — повеселел Юрий Антонович. — У меня две уже есть… Спасибо.

Я тут же написал рекомендацию и вручил Колесникову.

Сложнее было с Мирославом Зимой. Он попросил рекомендацию еще во время рейда. Человек он замечательный, прекрасный знаток своего дела, к работе относится с душой, врага ненавидит. По всем статьям заслуживает высокого звания коммуниста. Но как быть? Ведь он не является гражданином Советского Союза. Это и поставило меня в тупик. Я откровенно сказал ему о своем затруднении. Попросил подождать, пока посоветуюсь с замполитом дивизии. При первом удобном случае я обратился за разъяснением. Николай Алексеевич Москаленко выслушал меня и сказал:

— Чудак человек, кто же за него поручится, если не мы? Воюет-то он вместе с нами. Думаю, мы имеем право рекомендовать доктора в ряды Коммунистической партии.

Так решился вопрос о приеме Мирослава Зимы кандидатом в члены партии.

Изрядно пришлось потрудиться и нашему комсомольскому секретарю Васе Олейнику. Основной состав полка — молодежь, много среди них новичков. Васю просто забросали заявлениями о приеме в комсомол. На помощь Олейнику пришел вездесущий Миша Андросов — главный комсомольский секретарь дивизии. Он часто бывал в полках и подразделениях, помогал комсоргам организовать работу среди молодежи.

…Большую работу провели наши хозяйственники во главе с Николаем Боголюбовым. Отремонтировали повозки, упряжь, перековали лошадей, рассортировали и упаковали грузы, распределили боеприпасы по батальонам и ротам, создали полковой резерв. В порядок привели одежду и обувь.

Подразделения были готовы к походу.

К началу июня 1944 года мы отправили на Большую землю раненых и получили почти все необходимые грузы. Нас обеспечили не только боеприпасами, взрывчаткой, медикаментами, питанием для раций, но и куревом, солью, обмундированием, большим количеством литературы. Многие партизаны получили письма от родных, а некоторым пришло по два-три письма.

Получил и я сразу два письма: из Запорожья от жены и из Россоши — от родителей. Радости моей не было предела. Я с жадностью прочел их одно за другим. А потом, уже не спеша, перечитывал до тех пор, пока не выучил наизусть. И тем и другим нелегко пришлось. Жена с маленькой дочуркой не смогла эвакуироваться в тыл. Бросила квартиру в Полтаве и с ребенком на руках пешком ушла в Запорожье к своим родным. Там и промучилась все время оккупации, укрываясь от фашистов в селе.

Моих родителей война застала в Ворошиловграде. Оттуда они перебрались в Майкоп. Но и там не удалось старикам удержаться. Исколесив многие сотни километров в прифронтрвой полосе, они попали в родную Воронежскую область и остались в Россоши.

В этом месяце исполняется три года, как я расстался с семьей. Читаю письмо и, в который уже раз, стараюсь мысленно представить, какая дочь сейчас, и не могу. Она в моем воображении по-прежнему такая же, какой я ее видел в последний раз перед отъездом на фронт — полугодовалой. Невольно возникает мысль — увидимся ли? Ведь впереди еще предстоят серьезные бои!

Не один я радовался вестям из дома. Большое оживление внесли в партизанскую жизнь полученные письма. Счастливцы перебегали от костра к костру и по нескольку раз перечитывали свои письма товарищам.

Особенно торжествовал Александр Филиппович Тютерев. После Карпатского рейда он отправил свою жену на Большую землю. Теперь Саша получил от нее первое письмо. Оля сообщала, что у них родился сын Виктор. Счастливый отец был на десятом нёбе. Бегал по лагерю и всем хвастался, что у него растет наследник. Заранее они с женой договорились назвать его Виктором в честь будущей победы.

— Назови его Виктором Карпатским. Ведь он тоже участник рейда в Карпаты, — посоветовал кто-то из товарищей.

— А что ты думаешь? Так и назовем — Виктор Александрович Карпатский-Тютерев, — согласился Саша.

Так и остался его сын с двойной фамилией…

В эти дни часто к нам приходили в гости белорусские партизаны. Однажды Бакрадзе пригласил генерала Коржа и его начальника штаба Федотова. Они побывали во всех подразделениях, разговаривали с партизанами, знакомились с людьми… Повар Семён Сорока приготовил замечательный обед.

Во время еды заговорили о том, что мы скоро покинем аэродром и уйдем в новый поход.

— Вы нас вызволили, — сказал Бакрадзе. — Спасибо за аэродром.

— Да, вам подбросили всего, — сказал с обидой генерал. — А мне хоть бы тонну взрывчатки прислали.

— Из запасов полка я могу вам немного выделить, — пообещал Бакрадзе.

— Буду очень благодарен, — оживился Василий Захарович.

— А если попросить через Киев? — предложил я.

— Вряд ли что получится, — сомневался Корж. — Мы подчиняемся Белорусскому штабу.

— Спрос не ударит в нос. Попробовать можно…