Мертвый единорог прохрипел что-то. Дернув головой, он попытался встать, при этом что-то вывалилось из его брюха.

Очень медленно он поднялся и, чуть не заваливаясь на бок, побрел ко мне. Из мутных, подернутых белой пленкой глаз струились кровавые слезы, окрашивая белую морду черно-бордовыми узорами.

Внутри меня появилась какая-то отвратительная дрожь, она начала медленно расползаться по телу. Состояние, как будто я в больном бреду, вернулось, вместе с ним стала нарастать бешеная злоба и желание растерзать все вокруг.

— Смерть — единственное лекарство, — прохрипел единорог и наклонил голову. Обломанный, но все равно длинный крученый рог был нацелен на меня.

Посмотрев на свои руки, с ужасом вижу, что вся моя левая рука по плечо в крови. Кожи не видно, только кровь, которая ручьями стекает с руки на землю. Под заточенными ногтями остались куски шкуры и мяса… Это я убила единорога. Наверное, он хочет мести.

— Избавление от страданий, — вновь заговорило мертвое животное. В его голосе звенела мольба и безумие одновременно. Мутные глаза задвигались, как ища что-то взглядом. — Дай мне избавление.

— Уходи. Не трогай меня. Ты мертв! — говорю единорогу, отходя подальше от него.

— Избавление. Лекарство. — покачал он головой и пошел ко мне быстрее. — Дай мне лекарство! — умолял он, настигая меня.

При беге из его брюха продолжали вываливаться органы и литься кровь, забрызгивая землю и бабки на копытах.

— Упокоение! Дай мне упокоение! — почти ревел единорог, прижимая меня к какой-то стене. Его рог упирался мне в грудь, как меч.

— Оставь меня, у меня нет лекарства!

— Смерть — единственное лекарство! — прежним, одновременно умоляющим и сумасшедшим голосом, сказал он.

Резко я почувствовала, как рог у моей груди двинулся, шея единорога напряглась и…

— Ааа!!!

… И я проснулась от собственного крика.

Осмотревшись вокруг, с удивлением понимаю, что это был всего лишь сон… То есть я все еще жива, а бешеный единорог в полном здравии. Встрече с ним еще только предстоит состояться, и варианты ее окончания все еще очень разнообразны.

Кроме меня от крика никто не проснулся, кентавры и Фавнгриф спали как убитые.

Посмотрев на спящих в другом конце пещеры, я с удивлением поняла, что боюсь их. Почему-то после сна они казались ужасными чудовищами… и ничто не могло меня переубедить.

Сердце все еще бешено колотилось, а дыхание было неровным, ужас смерти так и не оставил меня после кошмара. Сев на шкуре, обхватываю руками колени, чтобы согреться и отогнать подступающее чувство беспомощности и одиночества. По плечам пробежала дрожь, накатил животный ужас.

— Распутин? — тихо зову духа домового, чтобы хоть с кем-то поговорить и не оставаться наедине со своими страхами. Но на жалкий тихий писк испуганной девчонки никто не откликнулся.

Я так и не смогла успокоиться и заснуть, страх нарастал, начала пугать каждая мелочь в пещере. Так же мне начало казаться, что от кентавров и сатира идет что-то ужасное, плохое, опасное… от чего надо держаться как можно дальше.

Паранойя, свойственная мне после кошмаров, постепенно брала верх над разумом.

Наверное, я еще никогда так не жалела о том, что рядом нет моего ворчливого спутника…

Дейк сейчас дал бы мне подзатыльник, обозвал бы все мои сны чепухой спятившей ведьмы, а меня саму глупой и трусливой девчонкой… Почему-то от его пренебрежительного отношения мне всегда становилось легче. Теперь же меня пробирал холодный пот от страха и непонимания. Пока кто-нибудь не скажет мне, что сон про единорога — чушь, я в это не поверю.

Но на этот раз успокаивать меня было некому. Вскоре параноический страх, с которым я была не в силах бороться в одиночку, погнал меня вон из пещеры.

На улице мне сразу стало гораздо лучше, что удивительно. Как будто перестало что-то давить…

Свет полной луны был достаточно ярким, не пришлось зажигать магические факелы. Осмотревшись и не приметив рядом никого опасного, я отправилась гулять по лесу. То, что где-то неподалеку может бродить единорог из сна, почему-то не пугало меня. Меня почему-то сильно тянуло в лес, и этой тяге я не могла сопротивляться.

Не собираясь далеко уходить от пещеры, я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть ничего интересного. На этот раз сдерживать любопытство, рвущееся к каждому подозрительному кустику, было несложно. Странный сон сильно беспокоил меня, хотелось в нем как следует разобраться. Вещий кошмар — дребедень, в которой надо разбираться, пока она не сбылась.