Люциус резким нервным движением поднял рубашку, чуть ее не порвав… на животе, вдоль ребер, шли ужасные шрамы от некогда бывших там рваных ран.

— Ты продал меня живодеру, который чуть не лишил меня ног из прихоти!… Ты! Ты!! Ты!!!

У Люциуса началась истерика, он орал, как ненормальный, топал ногами, бил кулаками о столешницу, чуть не разбил тарелку об стену…

Мы все были так ошарашены его поведением, что поначалу даже не поняли, что нужно делать: каждый отстранился подальше от взбесившегося мужика.

— Если бы эта черномазая шлюха не велела одному из своих дружков украсть меня, я был бы уже мертв!!!

— Эй! — возмущенно смотрю на Люциуса. — Хватит!

— Не хватит!!! — завизжал он, брызжа слюной. — Я мечтал высказать все это ему в морду двенадцать лет!!! — указал на серафима, который с интересом наблюдал за представлением. — А к тебе, — посмотрел на меня. — К тебе у меня личные счеты!!!

— Я, вообще-то, в тебе души не чаяла, скотина неблагодарная! Яблоки тебе таскала, чистила твою шкуру до мозолей на пальцах, выгуливала… я тебя от мясника спасла!

— Ты продавливала мне спину, втыкала в бока шпоры, рвала щеки уздой так же, как и другие!… - не совсем уверенно крикнул Люциус, а потом повернулся обратно к Рэмолу. — Тебе, крылатая гнида, все равно ничего не будет, так дай я утолю свою ненависть и вырву твое сердце!!!…

С этими словами он схватил столовый нож и метнул его в серафима.

Мы с Дейком замерли, понимая, что за миг ничего сделать не успеем… но нож, летящий точно в грудь Рэми, вдруг врезался в не пойми откуда взявшееся в воздухе красное яблоко и, застряв в нем, упал на стол.

— Успокойся, Люциус, — спокойно сказал Рэм, собрав за спиной распущенные до этого крылья. — Я знаю, что тебе было нелегко. Этого я и добивался: чтобы ты понял, что и на тебя найдется управа, не смотря на всю твою силу. И, повторяю, в твоих же интересах вести себя прилично в моем доме, иначе в следующий раз я превращу тебя в козла… Хочешь быть козлом?

Удивительно, но после этих слов Люциус резко присмирел. Зверское выражение лица сменилось на нормальное, лишь бровь по-прежнему были нахмурены.

— Сам ты козел, — выпалил он и сел на свое место, схватив нож за ручку и принявшись жадно есть яблоко прямо с лезвия.

Вскоре на кухню вернулся Истэка. Все уже расселись по местам (пришлось принести еще одну лавку, чтобы все поместились), только Леопольда и Раф по-прежнему не было. Искать их отправили почему-то меня.

Парочка обнаружилась в гостиной.

— … Так ты еще и граф? — Раф сидела на диване, непринужденно облокотившись на подушку, и восхищенно улыбалась, глядя на Леопольда, который сидел рядом и был красный, как вареный рак.

Оборотень не знал, куда деть глаза от отчаянно флиртующей девицы, потому сидел, чуть ли не повернувшись к ней спиной.

— Нет, я рожден вне брака, так что никакой я не граф… — пробормотал он. — Вот мой отец он граф, да…

— Бедняжка, наверное тебе несладко жилось с мыслью, что ты внебрачный ребенок!… - жалостливо вздохнула Раф, сочувствующе взяв Леопольда за руку. Оборотень от такого аж подпрыгнул, затем вырвал свою руку из цепких пальцев девушки и отлетел на другой край дивана, подальше от нее.

— Вовсе нет! — воскликнул он, а потом невнятно залепетал. — Несладко мне жилось лишь по той причине, что первое время я не мог воровать с кухни тяжелые мешки сахара и тащить их по подземельям к своей кухне, чтобы готовить сладости… но я воровал пирожные, так что мне было вполне даже сладко…

— Так тебе приходилось красть от голода? — изумилась она высоким участливым голосом.

— Гхм, — вежливо кашляю, прерывая их задушевную беседу. — Может, пойдете есть? Только вас и ждем!

— Да! — закивал Леопольд и пулей вылетел из комнаты.

Раф встала и с достоинством подошла ко мне.

— Он смешной такой, — шепнула она, улыбнувшись. — И красивый…

Когда, наконец, все собрались на кухне, начался ужин.

Я едва успела отхватить себе кусок запеканки и плошку салата, так как оголодавшие мужчины, не стесняясь бить противников по рукам ложками, расхватали все в мгновение ока. Истэке, который в это время открывал вино, в итоге только ради приличия оставили небольшой кусочек запеканки и пару листиков салата, что ужасно огорчило ученого.