Анук не могла нас вывести, да и доверяться ей вновь было бы глупо, потому я решила вновь взять след. Арланд верил, что у меня получиться это сделать, хотя даже если бы и не верил, то другого выхода у нас все равно не было.

Через полчаса мы выбрались в поле и поплелись вперед, к огням далекого города. Дождь почти перестал, только легко моросил, но в высокой траве было достаточно воды, чтобы по пути мы только еще больше вымокли.

Казалось, мы шли до города целую вечность. Усталость стремительно усиливалась, еще половины пути не было пройдено, когда нас начало знобить и мы начали спотыкаться на ровном месте. Ворота, показавшиеся за очередным холмом, стали чем-то вроде золотых врат рая.

Стражники, увидев накидку Арланда и пленницу, спросили только тот ли это преступник, которые должен был растерзать их этой ночью. Арланд криво усмехнулся, кивнул, и нас пустили в город.

Мы отправились в Орден, где кратко описали дежурному ситуацию. Сдав лук в камеру для важных улик и поручив Анук страже, мы узнали, что суд будет завтра, в час дня. После этого можно было вернуться в гостиницу.

Увидев нас, мокрых и грязных, сторожила-вышибала долго не хотел нас пускать, думая, что мы бродяги. Арланд достал все свои медальон инквизитора, но и это не дало никаких плодов… тогда я предложила показать ему ключ от комнаты, которую мы занимаем. Арланд показал его охраннику и нас все же пустили.

Оказавшись в тепле и уюте, мы кинули сумки в дальний угол, сбросили с себя мокрую одежду, потом я нагрела в бадье воду, которую Арланд сам натаскал из колодца, и мы по очереди вымолись.

Вымывшись, мы оделись в сухие рубашки и приготовились спать. Я уже прогрела кровать, матрас и оба одеяла, как заметила, что инквизитор уже устроился в кресле.

— Арланд, не дури! Иди сюда, — сказала я ему, сидя на кровати.

Сомневаясь не дольше десятка секунд, инквизитор все же лег ко мне.

Нас обоих страшно знобило, были большие подозрения на то, что проснемся мы больными, если ночью не отогреемся как следует. Два одеяла, плед и крепкие объятия друг друга должны были спасти от грозившего воспаления легких и от кошмаров после пережитого вечера… еще одного.

Я чувствовала себя измотанной, обманутой судьбой, рядом трясся такой же Арланд. Мы снова, как напуганные дети, жались друг к другу в поисках утешения и тепла. Было бесполезно вспоминать прошлые обиды, когда мы снова сошлись так близко. Пара робких поцелуев, немного тихий ласковых слов, и мы, в изнеможении, уснули.

На следующий день мы проснулись, к счастью, здоровыми. Я почистила мантию Арланда, сам он быстро привел себя в порядок и отправился в Орден, готовиться к суду. Мне он велел собрать вещи и купить необходимые в походе продукты: сегодня Арланд получит бумагу, подтверждающую опекунство и мою невиновность, затем ему дадут назначение, и мы уедем из города на новое задание.

На рынок я отправилась по-прежнему скрывая лицо шляпой. Купив крупы, вяленого мяса, приправ, печенья, сыра, яблок и большую флягу вина, чтобы отметить удачное окончание дела, я вернулась в гостиницу, где быстро упаковала все это в мешки.

Черт и кобыла Арланда уже были оседланы и готовы к выезду, а ключ от комнаты сдан хозяевам гостиницы, когда инквизитор вернулся вместе с Леопольдом.

Лео, увидев меня, бросился обниматься и рассказывать, как ему надоело в тюрьме и как ему хочется чего-нибудь алкогольного после того, как он побывал на суде.

Пришлось остаться в гостинице на обед, чтобы Лео и Арланд могли прийти в себя.

Заказав жареную курицу со свежими овощами, я попросила Арланда рассказать, чем все кончилось и какой приговор в итоге получила Анук.

— Я без особого труда доказал ее вину и настоял на смертной казни, но возникли некоторые непредвиденные обстоятельства. Анук вчера забеременела и ее смертный приговор отсрочен на девять месяцев, пока не родится ребенок Закаи, который по законам принадлежит Ордену. Дети инквизиторов почти всегда проходят все испытания, они бесценны для белых сов.

Если говорить о тех двух днях и той половинке, которые я провел в темнице, то можно сказать только одно: там было слишком скучно, чтобы оставаться там надолго. Мы с Арландом договорились, что я сбегу на четвертый день, потому я и не ждал, что братец придет раньше, чем я пробуду в темнице трое суток. Но все пошло совсем не так, как я ожидал. Вместо завтрака на третий день меня повели в белую комнату, где сидели судьи в разноцветных одеждах и Арланд с какой-то тронутой леди. Тронутая леди все время молчала, а когда ей сказали, что ее убьют, перережут ритуальным кинжалом горло во имя богини охоты, она вдруг сказала, что не может умереть раньше, чем родится ее ребенок. На этом все кончилось, и Арланд увел меня к Бэйр, так и не объяснив, что это все значило.