— Этого мало, — сурово произнес Гэндальф. — Что ты видел, что ты сказал Ему?

Пиппин закрыл глаза и не отвечал. Все смотрели на него, только Мерри отвернулся. Лицо Гэндальфа заострилось, стало суровым и властным.

— Говори! — потребовал он.

Пиппин заговорил снова, тихим, дрожащим голосом, но постепенно его речь делалась все яснее и тверже.

— Сначала я видел темное небо и высокие башни, звезды… они были далеко. Потом звезды начали исчезать и появляться, их заслоняло что — то большое, крылатое. Мне показалось, что вокруг башни вьются летучие мыши. Кажется, их было девять. Одна полетела прямо ко мне. Это был ужасный… нет! Я не могу сказать! Я боялся, что оно вылетит, и хотел все бросить, но оно закрыло весь шар, а потом вдруг исчезло, и появился Он. Он не говорил со мною, только смотрел, а я понимал все. Он спрашивал: «Почему ты не сообщал о себе так долго?» Я промолчал, и тогда Он опять спросил: «Кто ты?» Я опять не ответил, но мне стало очень больно, а Он все спрашивал, и тогда я ответил: «Я — хоббит». Тут он словно увидел меня и засмеялся. О — о! Это был такой страшный смех, словно тебя режут на части. Я хотел вырваться. Но Он сказал: «Погоди. Мы с тобою скоро увидимся. Передай Саруману, что этот орешек не по нему. Я сейчас же пошлю за тобой. Ты понял? Скажи только это!» — он так и впился в меня взглядом. Я чувствовал, что разваливаюсь на части… Нет, нет! Я не скажу больше ничего! Ничего больше не помню!

— Посмотри на меня! — приказал Гэндальф.

Пиппин взглянул ему прямо в глаза. Некоторое время Гэндальф молча пронизывал его взглядом. Потом лицо мага смягчилось, и в глазах появилась тень улыбки. Он ласково потрепал Пиппина по голове.

— Хорошо! С тобой все в порядке. Ты не врешь, а это главное. Он, к счастью, недолго говорил с тобой. Ты дурачок, Перегрин. Будь ты поумнее, все могло бы кончиться куда хуже. Запомни теперь: твоя жизнь и жизнь твоих друзей спасена только благодаря счастливому случаю. Второй раз так не получится. Если бы Он допрашивал тебя подольше, ты выложил бы ему все, что знаешь, на погибель всем нам. Он поторопился. Он решил, что ты в руках Сарумана, и собрался, не торопясь, побеседовать с тобою в Черной Крепости. Нечего вздрагивать! Коли ты ввязался в дела мудрых, привыкай. Ну, хватит. Я прощаю тебя. Успокойся! Все обошлось не так уж плохо. Могло бы быть хуже.

Он осторожно поднял Пиппина и отнес его на ложе. Мерри подошел и сел рядом. Гэндальф постоял над ними, улыбаясь, но когда заговорил, голос у него был серьезным.

— Если у тебя опять станут чесаться руки, ты уж скажи мне сразу. От этого можно вылечить. Только никогда больше не суй мне булыжники под бок. Ну, отдыхайте теперь, если сможете.

Гэндальф вернулся к остальным, в тревоге стоявшим вокруг таинственного шара.

— Опасность пришла, откуда не ждали, — ворчливо сказал он. — Мы были на волосок от гибели.

— Что будет с Пиппином? — спросил Арагорн.

— Думаю, все обойдется, — ответил маг. — Его держали недолго, а хоббиты — народ крепкий. Он быстро все позабудет. Пожалуй, даже слишком быстро. Может, ты возьмешь Камень, Арагорн? Это опасное сокровище.

— Опасное, конечно, — промолвил Арагорн. — Но мне думается, я могу его взять по праву. Ведь это — Палантир Ортханка, когда — то хранившийся в Гондоре? Мой срок близок. Я возьму его.

Гэндальф пристально взглянул на Следопыта, взял закутанный шар и почтительно подал ему.

— Возьми, — сказал он, — но позволь дать тебе совет: не пользуйся им пока. Будь осторожен!

— А когда я был неосторожен за эти долгие годы? — горько спросил Арагорн.

— Да, пожалуй, не был. Тем обиднее оступиться в конце пути. Но прошу тебя, — маг положил руку на плечо Следопыту, — сохрани это в тайне. Прошу об этом и остальных. Ни в коем случае не говорите ничего Пиппину, а то он опять не выдержит. Ему нельзя было прикасаться к Камню даже там, в Изенгарде, или мне нужно было быть попроворнее. Но я был занят Саруманом и по сразу догадался, что это за штука. Зато теперь все прояснилось.

— Да, сомнений больше нет, — кивнул Арагорн. — Теперь мы знаем наконец, какая связь была между Мордором и Изенгардом. Многое стало ясным.

— Странными силами владеют наши враги, и странные слабости им присущи, — заметил Теоден. — Испокон веков говорится: «Зло часто побеждает самое себя».

— Так бывает, — согласился Гэндальф. — На этот раз нам невероятно повезло. Я даже думаю, что хоббит спас меня от страшной ошибки. Я готов был сам заглянуть в Камень, надо же было узнать, как он действует. Если бы я это сделал, я бы открылся Врагу. А я не готов к такому испытанию и не знаю, буду ли готов когда — нибудь. Но если бы даже у меня и хватило сил, в открытую выступать еще рано.

— А может быть, пора? — тихо спросил Арагорн.

— Нет, — так же тихо ответил маг. — У нас есть немного времени, его нельзя упускать. Враг, конечно, думает, что Камень в Ортханке: с чего бы ему думать иначе? Значит, он считает, что хоббит в плену у Сарумана. Пока еще он поймет, что ошибся… Этим — то временем мы и должны воспользоваться. Мы и так слишком медлили. Окрестности Изенгарда не такое место, чтобы здесь задерживаться. Я сейчас уеду и возьму с собой Перегрина. Это будет для него полезнее, чем воровать волшебные Камни.

— А мы выступим на рассвете, — сказал Теоден.

— Это уж как решите, — ответил Гэндальф. — Только доберитесь до Хельмовой Пади побыстрее.

В этот миг яркий свет луны закрыла огромная тень. Некоторые из Всадников вскрикнули, закрывая головы руками. Слепой ужас и смертельный холод охватили их. Низко над ними промчалась огромная крылатая тень. Она описала широкий круг и быстрее ветра умчалась на север.

Всадники, бледные от ужаса, медленно приходили в себя. Гэндальф погрозил вслед тени кулаком.