– Вы не забыли свои авторучки, Гийом? А две пары очков? А паспорт?

Опершись на леер, он раздраженно отвечал:

– Ну конечно, я вам уже три раза говорил.

Это были последние внятные слова перед отправлением. Следующую фразу заглушил гудок сирены.

Когда около полуночи Гийом Фонтен вошел в холл отеля «Боливар» в Лиме, он внезапно почувствовал, что совершенно выбился из сил. Вот уже четыре недели он перемещался из города в город то на самолете, то по железной дороге. В Бразилии и Аргентине, в Уругвае и Чили он читал лекции, выступал перед журналистами, держал речь перед академиками. Чем больше проходило времени, тем явственней ощущал он бессмысленность всей этой суеты. В начале путешествия его поддерживало то тепло, с каким его неизменно встречали, а также энтузиазм Петреску, который беспрестанно повторял: «Триумф, мэтр! Я вам говорить: триумф». Постепенно похвалы стали его утомлять. Из-за того, что лекции и встречи следовали одна за другой, он обречен был снова и снова повторять банальности; при мысли об этом он покраснел. Когда он оставался один, его, словно зубная боль после недолгой передышки, вновь начинали терзать воспоминания о любовном приключении. «Ах, Полина, Полина! – думал он. – Если бы вы были чуть более нежны со мной, ничего подобного бы не произошло и мне не пришлось бы сейчас скитаться среди этих иностранцев, как изгнаннику!»

Петреску, который переводил для него приветственные слова управляющего отелем, он устало прошептал:

– Друг мой, главное, скажите ему, чтобы он не пускал ко мне посетителей… Предупреждаю вас, эта помпезность, которую я вынужден выносить, меня просто убьет.

– Нет помпезность, мэтр… Здесь, Лима, вы отдыхать… Мы здесь четыре дня и только две лекций.

– А сколько президиумов?

– Только одна, мэтр… Теперь – не надо меня ругать – перед тем, как спать, надо пресс-конференций… Пять минут!

– Но зачем, друг мой, зачем? Чтобы назавтра в Лиме обо мне говорили то же самое, что уже говорили в Монтевидео, в Сантьяго, в Вальпараисо? Зачем нам это? Этим тщеславным прикрасам я предпочла бы пепел… [7]

Петреску грустно покачал головой. Не может быть, чтобы француз готовил это всерьез, он просто не понимает сам, что говорит.

– Принимать пресса – это важно, мэтр, она здесь очень много влияния… Но здесь, Лима, журналисты не говорить французски так хорошо, как Аргентина.

– И что же, друг мой? А я не говорю по-испански… О чем весьма сожалею. Если бы Корнель и Гюго не знали этого языка и этой поэзии, они не стали бы теми, кем стали… Но что есть, то есть.

– Знаю, мэтр… Я все устроить, у вас есть переводчик. Она молодая актриса, быть у нас на гастролях год назад… Очень известная Южная Америка… Долорес Гарсиа… Она вам понравится, мэтр… Красивая, прелестная… Вот она.

В комнату как раз входила молодая женщина, светловолосая, с непокрытой головой.

– Да, весьма прелестная, – согласился Фонтен.

Лицо с чуть выступающими скулами выдавало в ней индианку. Глаза цвета морской волны, обрамленные черными ресницами, были живыми и мягкими. Яркие губы изогнулись в кокетливой улыбке.

– Qu'e tal [8] , Lolita? – сказал Петреску. – Сеньора Долорес Гарсиа; мэтр Фонтен… Когда вы входить, Лолита, мэтр на десять лет меньше.

– У поэтов нет возраста, – сказала Долорес.

Она говорила по-французски с едва уловимым акцентом. Фонтен отметил ее хорошее произношение.

– А я между тем ни разу не была во Франции и вообще в Европе, – ответила она. – Но я воспитывалась во французском монастыре, Нотр-Дам де Сион, и читаю в основном французских писателей.

– Правда? А что вы читаете?

– Ваши книги, маэстро… Я могу так сказать, no?.. Правда, я актриса и читаю в основном драматургов: Клоделя, Ленормана, Жироду. Пытаюсь переводить пьесы… Еще я читаю поэтов: Лафорга, Валери, Макса Жакоба, Аполлинера.

– А Расина, Мюссе, Бодлера?

– Claro que s'i… [9] А вот и журналисты.

Она пошла им навстречу. Фонтен любовался, как легко и непринужденно она держится. Она объяснила, что трое из критиков люди умные, и с ними говорить будет легко, а вот у четвертого репутация…

Она задумалась:

– C'omo se dice? [10]

– Надо держать ухо востро, – подсказал Фонтен.

– Вот именно. Нужно быть осторожным.