Шрифт:
Ошибки в описании старой Ялты были — и я исправил их — фактические, нельзя иначе. Книга [161] выйдет, надеюсь, в мае, в недурном оформлении.
Ах, Ксения Юрьевна, Вы сожалеете, что не были во Франции, когда Вам было 30–40 — даже 50 лет! Об этом ли приходится нам жалеть? Теперь, когда для меня каждый новый день — праздник, я счастлив, что побывал в Париже, в Лондоне, в Шотландии и других странах — хоть и в 60 и в 65 лет. Есть хорошее, о чем радостно вспомнить — и ладно! Поменьше и пореже думается о плохом.
161
«Перед зеркалом». — Первая публикация в «Звезде», 1971, № 1,2.
Архив Вашего дяди [162] — драгоценность, и я не сомневаюсь в том, что Вы сумеете распорядиться им с толком. Где напечатать письма Вашей покойной сестры? Вопрос трудный. С «Новым миром» после ухода Твардовского у меня нет отношений, хоть знаком с новым редактором Косолаповым и он отнесется, может быть, к моей рекомендации с вниманием. Однако в составе новой редколлегии нет, по-моему, никого, кто слышал бы, скажем, о Кокто. Дай бог, чтобы они слышали о Стравинском! Но зато — тираж большой (140 000), Москва и т. д. Самый интеллигентный наш журнал сейчас «Звезда» — там оценят и напечатают без возможных (в «Новом мире») колебаний. Туда я, в свою очередь, могу написать и — если Вы остановитесь на «Звезде» — попрошу Вас предварительно и мне прислать рукопись, чтобы я мог предпослать ей соответствующее письмо. О «Москве», «Неве» (тираж, кажется, 180 тысяч), мне кажется, не может быть и речи.
162
Композитор Игорь Федорович Стравинский.
Вообще же, мой совет мог бы получить большую ответственность, если бы я познакомился с рукописью…
2/1—71
Конечно, знал бы я, что Вы так хорошо знаете старую Ялту — уж я бы помучил Вас расспросами. Да и вообще, работая над этой книгой, мне следовало съездить к Вам раза два в Ленинград. Так ведь кто же знал? Можно было, правда, догадаться, потому что таких, как Вы, — немного. Слава богу, что Вы хоть не нашли в моем романе ошибок. Другие старые ялтинцы нашли — и я их для отдельного издания исправил.
«В старом доме» появится, кажется, в 9-м номере «Звезды». Редакция поменяла очередность этих книг — и правильно поступила.
Конечно, я не выдумал писем Лизы Тураевой. Они были в моих руках в течение восьми лет (роман писал четыре года). Они близки к роману, но, одновременно, и бесконечно далеки. Я вычитал в них мою Лизу, да и Карновского, который по полному несходству с оригиналом стоил мне особенно много труда. Рад, что Вы (и Ваше милое семейство?) прочитали мою книгу с интересом. Я ведь и писал ее — в переносном смысле — для вас (на этот раз с маленькой буквы). Знакомство с Цветаевой, Матиссом, Фальком (Корн) — подлинное.
Завидую Вашему путешествию в Париж…
21. VI.7I
Спасибо за Ваше сердечное, милое письмо. И как хорошо подчас «впасть в маниловщину»! И мне не хватает — да и кому же из нас хватает? — дружеских откровенных бесед. Я был счастлив, встретившись с Вами.
Поздравляю Вас и все Ваше милое благородное семейство с Новым годом!..
31.12.72
Спасибо за милое, интересное, очень порадовавшее меня письмо. Легко заключить, читая его страницы, что Вы — в полном расцвете энергии и творческого подъема.
Известие о монографиях, посвященных Баксту, Стеллецкому, Юдиной, — одно из самых обнадеживающих за последнее время.
Это просто прекрасно, что Вы принялись за воспоминания. В том, что они будут интересны, содержательны и хорошо написаны — я ни минуты не сомневаюсь. Вы — умница, талантливы, у Вас тонкий вкус и — уверен — свободное перо. Так что если Вам может пригодиться благословение старого человека, который более полувека провел за письменным столом, — примите его от меня. Как говорится, с богом!
О поездке в Югославию Вы написали так живо и с таким увлечением, что мне снова захотелось туда поехать. Я был в Дубровнике, провел там десять прелестных дней. Но, конечно, я не видел и десятой доли того, что увидели Вы. Кроме того, я же не подкован, как Вы. Я плохо знаю историю и — как Вы знаете — совсем не разбираюсь в архитектуре.
Передайте мои поздравления Вашей «второй хозяйке семейства». У меня тоже ученые дети, доктора наук, профессора, — и тоже принимают участие в заграничных поездках, но жизнь у них трудная — и я их очень жалею. Мало времени для себя, для семьи. Что делать!
Тамара Хмельницкая — одна из способных наших критиков и печатается очень много, хотя книг у нее, кажется, нет. Достойный, умный человек…
27/XI—1973
Я почти весь год невылазно просидел, читая, работая и слушая Стравинского и Рахманинова. Этим я занимаюсь и теперь. Новый год выманил в Москву, а завтра возвращаюсь обратно.
Читая Ваше письмо, я удивлялся Вашей постоянной душевной занятости — вот черта, которая, увы, встречается все реже! Вы все успеваете — и погостить у друзей и с размахом принять родных. Я рад за Вас и убежден, что мне положительно необходимо многому у Вас поучиться. А я как-то уткнулся в свою книгу, почти не бываю нигде, хотя сегодня побывал на большой выставке импрессионистов, обнаружив, впрочем, что почти все холсты видел еще в 20-х годах.