— Встречались? Шуры-муры у вас были?

— Мы с ним были, скорее, как брат с сестрой. Ну… пару раз, правда, получилось, как у взрослых… хороший был парень. Интересно, где он сейчас? Он был старше меня на год. Может, женился уже, детей имеет… не знаю.

— В последней моей школе тоже был один крупный парень, на год или два старше меня. Звали его Генри, и он считал себя самым крутым. Он вместе со своими дружками постоянно издевался над ботаниками, деньги у них отбирал, всякое такое… И случилась однажды история — одним прекрасным днем я шел мимо школьного двора и увидел, что Генри снова прижал в углу какого-то бедолагу и бутузит его. Эта сцена меня почему-то так сильно вдруг зацепила, так разозлила, я в тот день вообще был в скверном настроении. Да и у нас с ним до этого были, так скажем, некоторые трения. Вот я и крикнул Генри, чтобы он оставил парня в покое. Генри сначала сильно удивился, что я вмешиваюсь, а потом послал меня. Я еще пуще разозлился и тоже обматерил его. Генри это не понравилось, и он пошел на меня, думал, что навалю в штаны и убегу. Не тут-то было. Подошел ко мне, замахнулся ударить, но не попал. Ну, я, понятное дело, специального приглашения ждать не стал и двинул ему аккурат в челюсть. Он пошатнулся, отступил назад от неожиданности, ну, тут и начался классический мордобой…

— И кто победил? — спросила Лиза, глядя на Марио с любопытством.

— Справедливость победила, Лиза. То есть я, — улыбнулся разносчик пиццы, — правда, пару недель мне пришлось прятаться от корешей Генри, так как они хотели мне отомстить, кости переломать, но я увернулся… как всегда. Ой, знала бы ты, как я ненавижу трусов, которые строят из себя больших смельчаков…

— Ты всегда заступаешься за слабых?

— Да нет, Лиза, я отнюдь не борец за справедливость. Особой жалости этот ботаник во мне как-то и не вызывал, скорее равнодушие. Я думал только о Генри и о том, как меня бесят такие ничтожества, как он… справедливость ведь нужно творить осознанно, иначе получится хуже, чем несправедливость. В моем случае просто все удачно совпало.

— А если я попаду в беду, ты за меня заступишься? — ухмыльнулась Лиза.

— Конечно, Лиза. Прискачу на белом коне, одетый в рыцарские доспехи, и спасу тебя от дракона.

— Эх, на словах все смельчаки…

— Ну, если, не дай бог, что случится, тогда убедишься, что я не шучу. Но давай пожелаем себе, чтобы беды всегда обходили нас стороной. Тьфу, тьфу!

— Я бы пожелала сейчас оказаться на морском берегу. Я в этом году нигде не отдыхала.

— Я бы в Италию съездил, в Милан. Познакомился бы со своей итальянской родней, а то я их видел только на старых фотографиях.

— Ты бы там мог сойти за местного. Черные волосы, темные глаза — ты прямо вылитый итальянец.

— И имя тоже итальянское, — улыбнулся Марио.

— Я в Италии два года назад была, в Риме. Одна итальянская компания предложила мне сняться для их каталога с нижним бельем. Я и согласилась — и деньги заплатили, и на экскурсию съездила. Колизей, Пантеон, Собор Святого Петра, Площадь Навона — все увидела, везде снялась. Больше всего мне понравился Фонтан Треви. В следующий раз я тебе покажу фотографии.

— Белье из каталога не продемонстрируешь? — засмеялся разносчик пиццы.

— Ты меня, по-моему, и в белье и без белья уже успел рассмотреть!

— Это верно, я бы тоже тебя нанял, если бы делал каталог.

— Ой, какой комплимент, господин Вегерс, я сейчас вся покраснею!

— Я не предполагал, что тебя что-то может заставить покраснеть, Лиза.

— Не такая я и бесстыжая, как ты думаешь. Да и я, в отличие от некоторых, не прячусь за маской нравственности. Я такая, какая я есть, оправданий себе не ищу. Если бы я жила в каком-то идеальном мире без изъянов, тогда мне было бы стыдно. А так — жизнь меня ставит в какую-то ситуацию, ну, я и действую в соответствии с ней.

— Жизнь нас всех ставит в определенные ситуации, Лиза. Я ведь тоже далек от идеала, ты знаешь.

— Чего-то мы слишком много философствуем. Я предлагаю полежать еще немного и потом пойти поужинать, пока комары не поужинали нами.

— Предложение принимается. Так вдруг захотелось пивка… А потом что будем делать?

— Я тебя отвезу домой, может, решу ненадолго к тебе подняться, а потом вдруг не захочется возвращаться так поздно…

— Правильно, что не захочется. Даже если захочется, я тебя все равно не отпущу.

— Ой, Марио, что же мне тогда остается делать? Придется у тебя заночевать.

— Ничего, не пожалеешь. Гарантирую тебе бессонную ночь и океан горячих страстей! — улыбнулся Марио и страстно поцеловал черноволосую красавицу в губы.

— Ах, ах, я уже прямо таю, полуитальянский любовник ты мой…

Фердинанд Золик ехал на восток по пустовавшей магистрали, в сторону деревни Клитиц. Он то и дело поглядывал в зеркала заднего вида, следя за парой автомобильных фар, не отстававших от него с самого выезда из столицы. Подозрительная машина держалась на стабильной дистанции, не отрываясь больше, чем на пятьсот метров, и не пытаясь обогнать арт-дилера.

До деревни оставалось все меньше и меньше километров, а фары преследователей продолжали отсвечивать в зеркалах Золика. Он крепко сжимал руль и размышлял над тем, что делать дальше — изменить маршрут прямо сейчас и сделать крюк, чтобы отделаться от сыщиков, или проскочить Клитиц и после этого совершить обходной маневр.

Арт-дилер в итоге выбрал второй вариант и продолжил движение; вскоре в темноте блеснул большой прямоугольный указатель с названием деревни.

Указатель мелькнул за окном водительской дверцы и остался за спиной, длинной нитью пронеслись и спящие деревенские дома, выстроившиеся вдоль дороги. Фердинанд снова посмотрел в зеркала, чтобы проверить, не потерялась ли из виду пара огоньков — оказалось, что нет.