Вот так. Человек, который не верит в чудо, никогда чуда не увидит. А потом я начал писать прозу. Потом, как-нибудь, когда жизнь наладится, может, и познакомлю вас с моими произведениями. А пока я сейчас как блогер ни дня без строчки о том, что происходит в жизни нашей, то есть моей.

Подойдя к двери храма на Соборной площади, я никак не мог открыть дверь, считая, что она закрыта на замок. Но посильнее дёрнув дверь, я все-таки открыл её. От бездействия даже двери стали сами закрывать вход в неиспользуемое жилище.

Всюду слой нетронутой пыли. Я шёл к иконе, оставляя за собой следы.

— А не заметит ли эти следы тот, кто творит все это? — подумал я и тут же ответил себе, — а ты мало наследил в городе? По городу носятся машины, по реке ходит "броненосец", что-то где-то шумит и гремит. Раз уж начал шуметь, то и дальше шуми, авось, кто-то и заметит это и начнёт в жизни определённость или наоборот — абсолютная неопределённость.

Взяв свечу на столике церковной утвари у входа, я зажёг её и поставил в подсвечник около образа Святого Николая. Перекрестившись, я вышел из храма. Будем ждать чуда или будем это чудо делать.

Вернувшись домой, я плотно пообедал и пошёл на катер в намерении совершить прогулку вдоль города по реке.

Генератор и двигатель силовой установки завелись сразу, благо аккумуляторы регулярно подзаряжались.

Катер давно не двигался и хорошо сел на берег, который прямо-таки присосал его к себе. Даю задний ход, а катер стоит и не двигается. Ну, не двигаешься, тогда мы тебя подвигаем. Штурвал вправо, реверс двигателю. Штурвал влево, штурвал вправо и катер потихоньку сполз с берега. Сбавил обороты двигателя и потихоньку вышел на судовой ход.

Катер плавно шёл по спокойной волне, а безжизненный город все ещё сохранял облик как бы живого организма, прикорнувшего на диванчике после обеда. У спящего замутнённый взгляд. Все стекла покрыты слоем пыли и почти не дают бликов ни солнечном свете. Те блики, которые есть, и те какие-то блёклые. Живые блики от воды, потому что река живая и в ней живые организмы. Живой и лес. А вот живая трава мертвит любое жилье.

Мне как-то пришлось проходить через брошенную деревню. Дорога к деревне ещё живая, а вот сразу у околицы дорога стала зарастать травой-подорожником, залечивающим раны земли, и ещё травкой такой с жёлтенькими цветочками-колбочками с резким приятным запахом. Все огороды взялись лопухом, полынью и лебедой, а домашние сирени и черёмухи пошли ввысь. И на домах зацветился мох и лишайники поползли вверх.

Я заглянул в один дом. Видно, что он безжизненный. Стол, лавки, стены и пол стали одного серо-пыльного цвета. Как будто кто-то зашёл в дом и все покрасил в один цвет.

Город наш растянулся на двадцать километров по обоим берегам средней такой Сибирской реки. И путь мой туда и обратно занял более двух часов.

Об этой реке ещё и стихотворение есть. Как раз к сегодняшнему дню:

Сегодня был достаточно активный день. Я стал рано ложиться спать и рано вставать. К заходу солнца я уже готов ко сну, а с восходом я на ногах, бодрый и готовый к новым свершениям. Так жили наши предки, и мы возвращаемся в то естественное состояние, в котором находится все сущее. А то придумывают всякие зимние и летние времена. А тут некоторые умники, случайным образом оказавшиеся во власти, придумали для зимы летнее время. Молодёжи это как-то по барабану, а люди постарше и дети малые страдают, потому что только они понимают биоритмы земли.

19 июня.

День был обычный. С утра шёл дождь, прибил пыль на дорогах и полил мой огород.

Позанимался на подъёмном кране, учил матчасть по инструкции.

Нашёл довольно новую холодильную камеру, в которой не было никаких продуктов. Может, она просто была нерабочая, поэтому и стоит чистенькая. Нужно будет подключить "абэшку" проверить.

Спиннингом блеснил с катера. Минут тридцать бросал блесну в разные стороны и поймал две средние щучки. В кои-то веки в черте города можно было ловить щук на блесну. Растёт рыба. Никто её не трогает и не травит. Из города нет никаких выбросов в реку, и дожди тоже не смывают в неё грязь.