Мэр успела заметить, что епископ Перегрино совершенно ошарашен, а вот Дети Разума Христова – нет.

– Но зачем? – взвыл епископ. – Уничтожить наши файлы… Но так поступают только с мятежниками, только если нация или планета подняла восстание, которое надо подавить, но…

– Я заметила, – сказала Босквинья, повернувшись к Детям Разума, – что вы тоже подозрительны и одержимы шовинизмом.

– Боюсь, – ответил Дом Кристан, – наш шовинизм еще хуже вашего. Мы тоже вовремя обнаружили вмешательство и, естественно, тут же отправили копии наших файлов – это нам дорого обошлось – в монастыри Детей Разума на других планетах. Они попытаются возвратить нам записи, если наши будут утрачены. Однако, если власти решат обращаться с нами как с мятежной колонией, этот план не сработает. Сейчас мы срочно распечатываем все наши файлы. Успеть не успеем, но попробовать можно. Большая часть знаний – в головах. Так что дело наше не пропадет.

– Вы знали об этом? – прошипел епископ. – И не сообщили мне?

– Простите меня, епископ Перегрино, но нам и в голову не пришло, что вы этого не заметили.

– Ну да, и к тому же полагаете, что у Церкви нет ничего такого, заслуживающего спасения.

– Хватит! – снова рявкнула мэр Босквинья. – Распечатки нам ничего не дадут. На Лузитании не хватит принтеров, чтобы отпечатать десятую долю наших хранилищ информации. Мы не сможем даже управлять жизнеобеспечением города. По моим расчетам, у нас осталось немногим больше часа, пока они закончат считывание и получат возможность стереть нашу память. Но даже если бы мы начали работу с утра, с момента их вмешательства, то успели бы спасти лишь сотую долю процента файлов, необходимых нам ежедневно. Мы слишком уязвимы, господа.

– Значит, мы беспомощны, – сказал епископ.

– Нет. Но я хочу, чтобы вы хорошенько уяснили, до какой крайности мы дошли. Поняли и приняли единственную возможность. А она тоже предельно неприятна.

– Не сомневаюсь, – выплюнул епископ.

– Час назад, когда я ломала голову над этой проблемой, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь группу файлов с иммунитетом от этой пакости, я обнаружила, что в нашем городе живет человек, чьи файлы считывающая программа проигнорировала. Сначала я подумала: это потому, что он фрамлинг, но причина оказалась намного интереснее. У Говорящего от Имени Мертвых нет ни единой записи в банке памяти Лузитании.

– Ни одной? Быть не может, – удивилась Дона Кристан.

– Все его записи идут через ансибль. Куда-то далеко. Его заметки, финансы – все. И все послания, адресованные ему. Вы понимаете?

– И все же он имеет к ним доступ… – прошептал Дом Кристано.

– Для Межзвездного Конгресса он человек-невидимка. Если они наложат арест на весь обмен информацией между Лузитанией и другими мирами, он все равно останется неуязвим, потому что компьютеры не воспринимают его файлы как переброс информации. Его записи лежат где-то в банке, но не в памяти Лузитании.

– Вы что, предлагаете, – нахмурился епископ Перегрино, – чтобы мы отправили все наши важные записи этому отвратительному неверному как личную почту?

– Именно это я только что и сделала. Через несколько секунд наш ансибль закончит передавать самые существенные документы правительства. Я самая большая лягушка в этой луже, у меня допуск «особой важности», а потому мои передачи идут куда быстрее, чем считывание Конгресса. Я даю вам возможность сделать то же самое: использовать мой допуск, чтобы не мешали местные, и опередить Конгресс. Если вы не желаете – прекрасно. У меня уже подготовлен второй пакет документации.

– Но он может прочесть наши файлы, – заметил епископ.

– Да.

Дом Кристан покачал головой:

– Он не станет, если мы попросим его не делать этого.

– Вы наивны, как ребенок, – ухмыльнулся епископ Перегрино. – Ему ведь даже не обязательно возвращать все наши «послания».

Босквинья кивнула:

– Это правда. В его распоряжении окажется жизненно важная информация, и он сможет поступить с ней как захочет: вернуть или задержать. Но я, как и Дом Кристан, верю, что он хороший человек и не откажет нам в помощи.

– Сколько у нас времени? – спросил Дом Кристан.

Дона Криста уже колотила по клавишам терминала.

– Время здесь, над схемой. – Босквинья потянулась к голограмме и коснулась пальцами колонки, обозначающей отсчет времени.

– Не трать силы на пересылку того, что мы уже распечатали, – сказал Дом Кристан. – Мы всегда сможем загнать информацию обратно вручную. Впрочем, там ее не очень много.

Босквинья повернулась к епископу:

– Я знаю, для вас это трудно…

Епископ ответил ей коротким смешком:

– Трудно!

– Надеюсь, вы хорошо подумаете, прежде чем решитесь отказаться…

– Отказаться?! – Епископ удивленно уставился на нее. – Я что, по-вашему, идиот? Конечно, я презираю псевдорелигию этих богохульников, но если это единственный путь, который оставил мне Господь для сохранения жизненно важных записей Церкви, плохим бы я был слугой Господа, если бы из гордости отказался воспользоваться им. Наши файлы еще не разобраны, это займет несколько минут, но, я надеюсь, Дети Разума оставят нам время для передачи.