В большинстве случаев эти поселения, расположенные у самой железной дороги, походили друг на друга, и не могу сказать, что они произвели на меня особое впечатление. Через центр каждого из них проходила главная улица, по обеим сторонам которой стояли деревянные или кирпичные здания, редко больше двух этажей в высоту. Несколько улочек шли параллельно главной магистрали или пересекали ее, образуя стандартную для американских городков сетку. Здесь располагались дома победнее, почти всегда построенные из дерева и окруженные большими дворами. Общеизвестно, что американцы, особенно в западных регионах страны, любят, когда у них много места. Здесь веяло очарованием старой английской деревни, хоть Холмс и напомнил мне, что большинству городков, мимо которых мы проезжали, от силы лет тридцать.

Но почти в каждом из этих отдаленных и тусклых поселков имелся необычный объект, который возвышался над горизонтом, как церковь или крепость в Европе. Однако единственным богом и господином, в честь которого возвели здесь высокие деревянные башни, называвшиеся элеваторами, было зерно. Холмс разделял мой интерес к этим сельскохозяйственным гигантам, которые отличались от всего, что мне доводилось видеть в Англии. Великий детектив заметил, что нам стоит сходить на экскурсию в один из элеваторов перед возвращением в Сент-Пол.

Если городки за окном казались монотонными, то пейзаж – и того больше. Пайл предупредил, что конец марта и начало апреля в Миннесоте и близко не похожи на приятную раннюю весну, как во многих других регионах, и теперь я понял, что он имел в виду. Неопрятная открытая земля вокруг нас была коричневой и голой, деревья лишены листвы, а посреди тощих валков, защищающих фермерские поля, все еще виднелись островки снега. Я мог лишь представить, насколько пустынными кажутся эти поля местным жителям во время долгих зим в Миннесоте.

Однако, когда мы проехали суетливый Сент-Клауд, местность начала становиться все более привлекательной. Наш поезд мчался мимо лесистых холмов и многочисленных маленьких озер. Я отметил про себя, что водоемы еще не освободились от зимней ледяной мантии, и сказал Холмсу об этом, на что он ответил:

– Я обратил внимание на то же самое, Уотсон. Интересно знать, на какую такую рыбалку отправился наш друг мистер Рафферти: лед слишком тонкий, чтобы выдержать человека, но слишком толстый, чтобы сквозь него смогла пробиться лодка.

– Давайте надеяться, что он не на льду, – сказал я, вспомнив о нашей экскурсии с риском для жизни по замерзшей Миссисипи тремя годами ранее.

– Уверен, мистер Рафферти сможет о себе позаботиться, – махнул рукой Холмс. – Но даю вам слово, Уотсон, что ноги моей не будет ни на чем, что даже отдаленно напоминает замерзшее озеро, пруд или реку.

В начале второго мы добрались до Александрии, самого большого города, который нам встретился после Сент-Клауда. Не успели мы выйти из поезда, как к нам с приветствиями подскочил невысокий, но хорошо сложенный человек в темном плаще. У него было круглое, как тыква, лицо и светло-карие глаза, которые смотрели на нас с выражением где-то посередине между сочувствием и удивлением.

– Я Джордж Кенсингтон, – сообщил он. – У меня тут прокат лошадей и экипажей, помимо прочего. А вы те самые английские джентльмены, что приехали взглянуть на рунический камень?

– Да, – подтвердил Холмс.

– Полагаю, вы не слышали новость.

– Нет. – Холмса озадачили слова Кенсингтона, как и меня.

– Тогда придется сообщить вам: сегодня утром Олафа Вальгрена обнаружили мертвым. Его череп был расколот, словно зрелый арбуз. Кто-то воткнул в него топор, вот так-то. А прославленный рунический камень исчез. Разве не странно?

– И правда, – откликнулся Холмс, и глаза его заблестели от волнения. – Так и есть.

– Ну, – спросил я, услышав ужасную новость, – что мы теперь будем делать?

– Мистер Смит, я удивлен, что вы задали такой вопрос, – ответил Холмс с неподходящей случаю ухмылкой. – Мы должны немедленно отправиться посмотреть, не можем ли мы чем-то помочь властям. Мистер Кенсингтон, далеко ли отсюда ферма Олафа Вальгрена?

– Меньше десяти миль.

– Тогда давайте любой ценой доберемся туда как можно скорее. Время уходит.

– Как хотите, – сказал Кенсингтон и привел в движение упряжку чалых лошадей, тряхнув поводьями.

Всего за пару минут за спиной остались довольно немногочисленные красоты Александрии, и мы добрались до открытой сельской местности к югу от города. Среди многочисленных небольших болот повсюду торчали невысокие крутые холмы. Фермеры разбили поля везде, где только возможно, но их усилия выглядели тяжелыми и бесперспективными, поскольку каменистая почва не походила на сельскохозяйственный рай. Я поделился своим наблюдением с Кенсингтоном, который тут же согласился: