С этим связана также черта характера, которую очень часто можно встретить у склонных к мазохизму детей и мазохистских личностей: либо ощущать себя глупым, либо в дополнение к этому «делаться глупым». То, что мазохистский характер использует любое торможение в смысле самоуничижения, полностью укладывается в его структуру. Другой пациент однажды сказал, что он не выносит похвалы, потому что ощущает себя выставленным напоказ с опущенными штанами. Нельзя недооценивать того значения, которое для генитального развития ребенка приобретает анальная фиксация, интерес к обнажению ягодиц. В генитальную фазу привносится анальный стыд, и тем самым генитальность угнетается особой застенчивостью. Поскольку любая похвала представляет собой провокацию эксгибиционистских тенденций, поскольку далее показывание себя катектировано сильным страхом, для защиты от страха приходится самого себя принижать. Это, разумеется, становится новой причиной того, чтобы чувствовать пренебрежение к себе, что провоцирует весь комплекс потребности в любви.

Сюда же относится также «поглупение» или разыгрывание из себя глупого. Наш пациент однажды описал инфантильную сцену, в которой он прикидывался глупым, следующим образом: «Я чего-то хочу, мне этого не дают, тогда я сержусь и становлюсь глупым. Но как сильно меня любят, даже если я делаюсь глупым? Если меня не любят, то, значит, я не достоин любви, и тогда я должен быть действительно глупым и отвратительным».

Теперь самое время ответить также на вопрос, почему мазохистский характер выдвигает требование любви в такой завуалированной форме, почему он совершенно неспособен проявлять или требовать любовь непосредственно. Другой пациент с сильным ощущением страдания и склонностью к мазохистским жалобам всякий раз, когда хотел завоевать женщину, пытался показать себя несчастным. У него был панический страх перед тем, чтобы непосредственно предложить женщине свою любовь, так как она могла разозлиться и пристыдить его или наказать. Он обнаруживал такое же эксгибиционистское торможение, как и наш пациент.

Все это вместе обусловливает чувство внутренней атаксии, часто мучительное чувство стыда из-за своей внешности. Торможение способности открыто показывать или требовать любовь вынуждает к искаженным проявлениям и делает человека, как выразился наш пациент, «бюрократическим», т. е. неестественным и чопорным. За этим постоянно скрывается страх разочарования или отвержения. Наш пациент однажды сказал: «Передо мной задача – засунуть член, который не стоит, во влагалище, которое мне не предлагают».

Истерический характер вместо открытого выражения любви развивает страх, компульсивный характер – ненависть и чувство вины. Мазохистский характер проявляет и требует любовь окольным путем через жалобы, провоцирование или демонстрацию себя жалким. Это полностью соответствует специфическому генезу: у истерика генитальность полностью развита, но катектирована страхом; компульсивный характер заменил свою генитальность фаллическим садизмом, мазохистский характер достиг генитальности эксгибиционистским путем, затем ее вытеснил и теперь упорствует на извращенном выражении любви.

Нет ни одной невротической структуры без нарушения генитальности в какой-либо форме, которая обусловливает сексуальный застой и тем самым создает энергетический источник невроза. У мазохистского характера регулярно встречаются нарушения оргазмического процесса в особой форме, и эти нарушения проявляются, если они не были заметны сразу, только тогда, когда импотенция или анестезия в целом устранена. Этим и объясняется, что до сих пор это нарушение совершенно не замечали. Попытаемся вновь связать это с нашей темой. Мы могли констатировать, что мазохистский характер особенно усиленно продуцирует неудовольствие, что дает его ощущению страдания реальную основу. Далее мы могли сказать, что психический аппарат постоянно пытается преодолеть это напряжение и готовность к страху неадекватным способом, а то, что в этих попытках связать страх мазохистский характер лишь еще глубже погружается в усиливающие тревожность напряжение и неудовольствие, как раз и составляет его особенность. Мы также увидели, что мазохистское представление о наказании является заменой другого действительно пугающего наказания.

Способно ли переживание страха, подобное тому, с каким довелось столкнуться нашему пациенту на третьем году жизни, привести к мазохистской фиксации фантазии о побоях? Нет, ибо больной мог бессознательно, как это делают другие, полностью отказаться от требования сексуального влечения, которое провоцирует наказание, внушающее столь сильный страх, и тем самым избежать мазохистского выхода из ситуации, приносящей только страдание. Следовательно, нужно добавить еще нечто, что специфически обусловливает весь мазохистский механизм.

Этот механизм выявляется только тогда, когда больного удается поднять на генитальную ступень, т. е. когда начинают пробуждаться или же впервые развиваться генитальные желания. В таком случае возникает новая трудность. Она заключается в том, что у больного теперь развивается сильное генитальное желание, которое вначале устраняет многие проявления его мазохистского поведения, но при первом же реальном опыте в генитальной области он вместо удовольствия переживает неудовольствие и из-за этого оказывается снова отброшенным в «мазохистское болото» анальной и садомазохистской догенитальности. Прошли годы, прежде чем удалось решить эту загадку и понять, что «неизлечимость мазохиста, который хочет держаться за свое страдание», следовало приписать лишь нашему недостаточному знанию его сексуального аппарата. Разумеется, было бы невозможно руководствоваться клиническими наблюдениями, оставаясь при мнении, что вытесненное чувство вины или потребность в наказании как выражение влечения к смерти фиксируют его на страдании.

Этими утверждениями не отрицается факт, что самонаказание может облегчить совесть. Для нас вопрос упирается лишь в значимость наших клинических формулировок. Ослабление чувства вины благодаря вынесенным наказаниям действует не в центре, а на периферии личности, может вообще не состояться и не остановить невротический процесс, оно происходит относительно редко и, кроме того, является симптомом, а не причиной невроза. Конфликт «сексуальное желание – страх наказания», напротив, является центральным в любом неврозе, без него невротического процесса не бывает, а сам он – не симптом, а причина невроза. Прежняя оценка потребности в наказании привела в психоанализе к ошибочной модификации аналитического учения о неврозах, нанесла вред теории терапии, преградила путь к проблематике профилактики неврозов и затушевала сексуальную и социальную этиологию неврозов.