– Можно, если осторожно.
– улыбнулась Знаменская, провожая взглядом уходившего на кухню мужа.
– И спасибо, что не стал скрывать от меня проблему.

– Да, от тебя скроешь.
– вполголоса проговорил Андриан Николаевич, открывая дверцу шкафа с продуктами.
– Нигде и никогда. Ты же способна за минуту вырыть котлован глубиной в километр. Любой снаряд просто обзавидуется.

Облачившись в полковничью форму, Виктория Станиславовна поправила перед зеркалом берет и портупею, придирчиво проверила чистоту ткани, после чего подхватила лёгкую планшетку, прицепив её к поясу. Через несколько минут она уже выходила в вестибюль, козыряя вскочившему и вытянувшемуся в струнку сержанту. "Похоже, Андрин был прав. Человека в форме в армии гораздо лучше воспринимают. Надо над этим поразмыслить".
– отметила Знаменская.

– Госпожа президент России. Здравия желаю. Начальник гауптвахты капитан Григорьев. За время моего дежурства происшествий не случилось.
– подтянутый коренастый офицер отдал полагающийся по уставу рапорт.

– Покажите мне ПКТ и дайте поговорить с заключённым.
– сказала Знаменская, отвечая на уставное приветствие филигранным воинским жестом.
– Оставьте одного из ваших орлов рядом.
– последнюю фразу она сказала, чтобы не оскорблять недоверием начальника гауптвахты. В конце концов она в его владениях гостья и ему виднее что и как.

– Слушаюсь.
– капитан кивнул подскочившему старшему солдату.
– Железнов, проводи и побудь рядом. Рыпнется - действуй.

– Есть.
– старший солдат козырнул президенту.
– прошу следовать за мной, госпожа президент России.

Оказавшись в изолированной камере, Знаменская огляделась по сторонам. Перед ней стоял пятилетний пацан в безрукавке и шортах.

– Заключённый Ртищев, статья пять-сто-шестьдесят.
– отрекомендовался он.

– Садись.
– Знаменская указала на полку-нары и сама села на табурет, подождав, пока мальчишка сядет.
– Что на этот раз не поделили? Только давай в подробностях и без утайки.

Рассказ мальчишки её не удивил. Она выслушала его не прерывая, без реплик и дополнительных вопросов.

– Я не знал, что это ваша дочь, госпожа президент.

– А если бы знал?

– Ни в жизнь бы пальцем не тронул.

– Похвально. Но для спецназовца России - абсолютно недостаточно.

– С меня даже форму сняли. Вот это дали и сказали, что всё...

– Стандартно.

– А моего куратора обещали разжаловать.

– Собственно говоря, он сам захотел. Я знаю о его рапорте.

– Но он не виноват. Виноват я.

– Хорошо, что понимаешь.

– Я прошу вас не отчислять меня.

– Этот вопрос - не ко мне. Это - решать командованию молодёжной организации и вашим старшим товарищам. Я вмешиваться не буду.

– Я обещаю, что это - в последний раз.

– Почему?

– Я всё понял.

– Что именно ты понял? Что перед тобой была дочь президента твоей страны? Или что перед тобой была женщина, будущая мать и жена? Или, может быть, ты понял, что мы в состоянии раздавить тебя без всякой жалости? Что именно ты понял?

– Я всё понял.

– Это - не ответ. Ты будешь отчислен. И за тобой это пятно сохранится на всю жизнь.
– Знаменская встала.
– Сотни лет подобные тебе издевались над женщинами, считая их существами второго сорта. Мы положили в границах России этому конец. Ты попытался поставить окончание такой порочной практики под сомнение и пострадал, поскольку у нас в границах России любая женщина-россиянка любого возраста защищается по высшему классу и без всякой жалости к обидчику. Ты избил девочку. Ты прикоснулся к ней без её согласия и желания. Этого достаточно для включения программы противодействия.
– она открыла дверь камеры и вышла. Старший солдат закрыл замки и последовал за ней.

– Спасибо, господин Железнов, - Знаменская козырнула, - можете быть свободны.

– До свидания, госпожа президент России.
– старший солдат учтиво козырнул и направился в дежурную комнату караула.

Знаменская вышла из помещения гауптвахты и пошла к зданию медсанчасти.

– Госпожа президент России.
– ей навстречу вышел дежурный врач с нашивками майора.
– В медсанчасти на излечении находятся восемь пациентов, двое гражданских и шестеро военнослужащих. В тяжёлом состоянии - два, в средней тяжести - два, лёгких - четыре. Разрешите проводить вас к дочери?

– Как её состояние?

– Средней тяжести, стабильное. Я знаю обстоятельства инцидента. Мне жаль.

– Палата номер?

– Четыре.

– Я сама, господин майор.
– Знаменская прочла указатель палат и повернулась к лестнице.
– Благодарю.

Оказавшись в просторной одноместной палате она сразу подошла к кровати, на которой лежала её дочь. Девочка открыла глаза, увидела маму и через секунду оказалась у неё на руках.

– Всеслава, не бузи и не нарушай режим.
– Знаменская поцеловала дочь и уложила её обратно в постель.
– Здравствуй. Как себя чувствуешь?