– Почти нормально, мам. Здравствуй. Я всё же успела немного его отделать.

– Молодец. Но и сама пострадала.

– Не хотела отправлять его в нокаут. Он всё же ещё маленький, только кандидат.

– За это хвалю.
– Знаменская внимательным взглядом окинула дочь.
– Вижу, он также поработал.

– Чисто импульсивно, мам. А на такой основе меня взять нельзя.

– Ладно. Рассказывай последние новости, Всеслава.
– Знаменская села на край кровати.

– Хорошо, мам.
– девочка со всеми подробностями рассказала о событиях последнего месяца.

– Магнитофончик ты мой.
– Виктория Станиславовна поцеловала дочь.
– Тебе не в спецназ надо было идти, а куда-нибудь подальше от синяков.

– Мама...
– укоризненно произнесла Всеслава.
– Пусть этим "подальше" профессионально занимается моя сестричка. А я уж постараюсь сделать всё и сверх всё на моем участке.

– Ладно. А теперь давай-ка чётко и точно о своем состоянии, дочка. Ты же знаешь, что я не только мама и главком, но и врач. Лады?

– Лады.
– девочка кивнула и достаточно толково рассказала о том, что её беспокоит в собственном здоровье. Знаменская слушала внимательно, не перебивая.

– Хорошо. Я, вполне возможно, задержусь здесь на пару-тройку дней, так что будем видеться. А сейчас скажи мне, где Ульяна и братцы?

– Ульяна - в вычислительном центре городка, днюет и ночует у клавиатур и сенсоров. Просчитывает какой-то хитрый алгоритм, меня даже не посвящает в его суть. А братцы... Пётр занимается в спортгородке, хочет усовершенствовать технику "молнии", подготовить рекомендации для спортивных секций. Ты же знаешь, он у нас не только технарь, но и великий спортсмен и неплохой тренер. Константин не вылезает из клуба, учится играть на терменвоксе. Я слышала, у него неплохо получается, а многие говорят, что он имеет над музыкальными инструментами какую-то нечеловеческую власть. Возможно, он станет великим музыкантом или композитором. Борис... Он пропадает на полигоне с утра до вечера, его оттуда клещами не вытянешь. Ещё немного - и он превратит полигон городка в сущий ад. Начальник полигона, капитан Данилов говорит, что Борис способен любое препятствие сделать адски неприступным. Но прежде он сотни раз сам преодолеет его за кратчайшее время с любыми мыслимыми усложнениями. А ведь там препятствия - для взрослых дядь и тёть рассчитаны, а не для пятилетних пацанов и девчат. Даже мои девчата в свои шесть-семь лет многие препятствия в их первозданном виде и то - обходят десятой дорогой. А уж если над ними Борис поработает - там и сорокалетний профессионал может спасовать. Знаю. Слышала многие аргументированные реплики знатоков на этот счет.

– Благодарю за точную информацию, мой магнитофончик. Восстанавливайся. А я пока пройдусь по части, посмотрю, что и как.

– Мам...

– Что, доча?

– Может, не надо? Ты и так устала.

– Надо, доча, надо. Я приехала сюда не отдыхать, а работать.

– Угу, работать. Я тут слышала ежедневно полные отчёты о твоей работе. Корреспонденты не могут понять, как тебя на все хватает.

– Зато россияне понимают. Очень многие. И этого мне достаточно. Восстанавливайся и режим не нарушай.

– Ладно. Придёшь?

– Обязательно.
– Знаменская направилась к двери.
– Отдыхай.
– она вышла из палаты, кивнула подошедшему военврачу, курирующему этот этаж, выслушала короткий доклад.
– Благодарю вас, господин старший лейтенант. Она обещала не нарушать режим. А у моей дочки слово - кремень. Будет доставлять проблемы - накажите. Разрешаю.
– улыбнулась президент.
– Я пройдусь по территории медчасти, посмотрю. Можно к пациентам?

– Можно, госпожа президент.

– Тогда дайте мне халат, чтобы не вытягивались и не козыряли.

– Хорошо.
– Медик подал комбинезон и Знаменская моментально облачилась, скрыв знаки различия.
– Выглядит неотразимо.

– Скажете тоже. Благодарю. Можете быть свободны.

Попрощавшись с врачом, она прошлась по палатам, начав с самых тяжёлых и окончив в палате для самых лёгких. Её появление вызывало неподдельный интерес и оживление у пациентов, но Знаменская сразу же возвращала наиболее активных в предписанные врачами рамки. Окончив встречи с пациентами, президент зашла к врачам в их кабинеты и посты, получила последнюю информацию и покинула медсанчасть.

Прогулка по территории городка затянулась на четыре часа. Знаменская неизменно лезла в самые глубокие детали и вникала во все мелочи. Она без колебаний переоделась в комбинезон и вместе с уставшими, но довольными солдатами, сержантами, старшинами и офицерами приняла участие в чистке техники, пришедшей с пятисоткилометрового марша. Она подробно ознакомилась с работой многоуровневого воздушно-тектонического щита городка, переговорила с дежурными центрального поста караульной службы части, пообедала вместе с рядовыми солдатами в просторной столовой и лично начистила вручную целый котёл картошки. На полигоне она много раз преодолела ряд препятствий во всех режимах и переговорила с сотрудниками полигона и работниками полос препятствий.

От её внимания не могло укрыться ничего. Но при этом Знаменская чётко соблюдала свой основной принцип - не вмешиваться в нормативную жизнедеятельность и работу воинской части. Спустившись в подземные этажи городка, она ознакомилась с работой размещённых там подразделений, в том числе и с работой могучей энергочасти, способной на протяжении двадцати лет полностью автономно обеспечивать максимальные энергозапросы городка.

Утром следующего дня на коротком торжественном построении ближайших к городку подразделений дивизии на самом большом из близлежащих полигонов она вручила заслуженную награду - орден Чести - своему мужу, командиру этой дивизии и зачитала указ президента России о присвоении полковнику Орлову первого генеральского звания - "генерал-майор спецвойск Гвардии России". Гром аплодисментов быстро перерос в пятиминутную овацию, едва Знаменская окончила читать Указ и передала Орлову новые знаки различия. Получив приглашение на званый ужин, она приняла его, но сразу занялась не приятными хлопотами, а участием в судебном процессе над тем самым пятилетним пацаном.