«Троицкий монастырь свят не только для сердец набожных, но и для ревностных любителей отечественной славы; не только россияне, но и самые просвещенные иностранцы, знающие нашу историю, любопытствуют видеть место великих происшествий. Возобновив в памяти своей дела нашей древности, в прекраснейшее время года я выехал из Москвы на ту дорогу, по которой столь часто Цари Русские езжали и ходили на богомолье, испрашивать победы или благодарить за нее Всевышнего…» Произведение дается в дореформенном алфавите.
Троицкой монастырь святъ не только для сердецъ набожныхъ, но и для ревностныхъ любителей отечественной славы; не только Россіяне, но и самые просвщенные иностранцы, знающіе нашу Исторію, любопытствуютъ видть мсто великихъ происшествій.
Возобновивъ въ памяти своей дла нашей древности, въ прекраснйшее время года я выхалъ изъ Москвы на ту дорогу, по которой столь часто Цари Рускіе зжали и ходили на богомолье, испрашивать побды или благодарить за нее Всевышняго, въ обители основанной святымъ мужемъ и Патріотомъ: сердце его, забывъ для себя все земное, желало еще благоденствія отечеству. Черезъ нсколько минутъ открылось село Алексевское, напоминающее именемъ своимъ Царя Алекся Михайловича, который приготовилъ Россію къ величію и слав. Но тамъ представляется глазамъ еще другой ближайшій его памятникъ: старый дворецъ, гд онъ всегда останавливался на возвратномъ пути изъ монастыря Троицкаго и располагалъ торжественный въздъ свой въ Москву. Я спшилъ видть сіе почтенное зданіе, едва ли не старйшее изъ всхъ деревянныхъ домовъ въ Россіи. Оно очень не высоко, но занимаетъ въ длину саженъ тридцать. На лвой сторон отъ Москвы были комнаты Царя, на правой жили Царевны, а въ середин Царица; въ первыхъ окна довольно велики, а въ другихъ гораздо мене и выше отъ земли, вроятно для того, чтобы нескромное любопытство не могло въ нихъ со двора заглядывать – тогда думали боле о скромности, нежели о симметріи. Стны разрушаются; но я осмлился войти въ домъ, и прошелъ во всю длину его, естьли не съ благоговніемъ, то по крайней мр съ живйшимъ любопытствомъ. Печи везд большія, съ разными, отчасти аллегорическими фигурами на изразцахъ. Внутреннія украшенія не могли истощить казны Царской: потолки и стны обиты выбленнымъ холстомъ, а двери (и то въ однхъ Царскихъ комнатахъ) краснымъ сукномъ съ широкими жестяными петлями; окна выкрашены зеленою краскою. Я воображалъ нашего добраго Рускаго Царя, сидящаго тутъ среди вельможъ своихъ, или, лучше сказать, передъ ними: тогда и самые важные бояре, приходя къ Государю, останавливались у дверей; а сиживали съ нимъ единственно за обдомъ, и то за другимъ столомъ. Къ сожалнію, мы худо знаемъ старинные обычаи; а что и знаемъ, то по большой части отъ иностранцевъ, которые, бывъ въ Россіи, описывали ихъ: на примръ Герберштеинъ, Олеарій, Маржеретъ и другіе. Лтописцы наши и не подозрвали, что должно изображать характеръ времени въ его обыкновеніяхъ; не думали, что сіи обыкновенія мняются, исчезаютъ и длаются любопытнымъ предметомъ для слдующихъ вковъ. Не все то любопытно, что хорошо; за то многое достопамятно, чего и не льзя назвать хорошимъ. Пусть мы умне своихъ предковъ, пусть намъ нечего занять отъ нихъ; но самое просвщеніе длаетъ умъ любопытнымъ: хочется знать старину, какова ни была она, даже и чужую, а своя еще мил. Мн случилось видать памятники иностранной древности; но дворецъ Государя Алекся Михайловича гораздо боле занималъ мое воображеніе, даже и сердце. Я съ какою-то любовію смотрлъ на т вещи, которыя принадлежали еще къ характеру старой Руси; съ какимъ-то неизъяснимымъ удовольствіемъ брался рукою за дверь, думая, что нкогда отворялъ ее Родитель Петра Великаго, или Канцлеръ Матвевъ, или собственный предокъ мой, служившій Царю. Я чувствовалъ, что во мн не простыла Руская кровь!
Москва не много видна изъ оконъ дворца; но вроятно, что бывшій съ этой стороны заборъ (ямы столбовъ не заросли еще въ нкоторыхъ мстахъ) не дозволялъ и того видть: въ старину любили жить открытымъ сердцемъ, а не въ открытомъ дом. Передъ окнами растутъ дв березы, изъ которыхъ одна запустила корень свой подъ самый домъ; можетъ быть Царица Наталія Кириловна посадила ихъ! – Другая стна безъ оконъ, но съ дверьми въ садъ или въ огородъ, который безъ сомннія украшался всего боле подсолнечниками (этотъ вкусъ видимъ еще и нын въ провинціальныхъ купеческихъ огородахъ); теперь густютъ въ немъ одн рябины, малиновые и смородинные кусты, такіе старые, что Царевны могли еще брать съ нихъ ягоды. Тутъ видны развалины двухъ бань, въ которыя он зжали не рдко изъ самой Москвы, даже зимою, какъ я слыхалъ отъ стариковъ, свдущихъ въ Рускихъ преданіяхъ. – Вокругъ дворца не осталось никакихъ другихъ зданій, кром погреба, гд не только ледъ, но даже и снгъ не таетъ до глубокой осени; слдственно Царь могъ всегда пить здсь самой холодной медъ! – Онъ любилъ Алексевское, хотя впрочемъ мстоположеніе очень обыкновенно: ровное и гладкое, на лвой сторон видна сосновая роща. Большая каменная церковь Алексевская сооружена также Царемъ Алексемъ Михайловичемъ. Дворецъ подл нее. Пусть одно время разрушитъ его до основанія, а не рука человческая! У насъ мало памятниковъ прошедшаго: тмъ боле должны мы беречь, что есть!
Свъ въ коляску, я могъ на досуг мыслить о быстрыхъ и медленныхъ успхахъ гражданскаго искусства. Воображая, какъ въ седьмомъ-надесять вк жили еще Цари наши, и сравнивая тогдашній образъ жизни съ нашимъ, мы готовы назвать своихъ предковъ варварами, но должно заглянуть мысленно въ другія части свта, чтобы судить справедливо о степеняхъ гражданскаго просвщенія. Въ Азіи, въ Африк есть народы, которые десять, пятнадцать вковъ учатся въ школ общежитія, и еще далеки отъ того состоянія, въ которомъ были
Рускіе во время Царей. Этотъ низенькой домикъ Алекся Михайловича удивилъ бы своею огромностію Министровъ Сеннарскаго Царя.
Но я увидлъ не далеко отъ дороги прекрасный водоводъ, оставилъ сравненія и пошелъ смотрть его. Вотъ одинъ изъ монументовъ ЕКАТЕРИНИНОЙ благодтельности! ОНА любила во многомъ слдовать примру Римлянъ, которые не жалли ничего для пользы имть въ городахъ хорошую воду, столь необходимую для здоровья людей, необходиме самыхъ Аптекъ. Издержки для общественнаго блага составляютъ роскошь, достойную великихъ Монарховъ, – роскошь, которая питаетъ самую любовь къ отечеству, нераздльному съ Правленіемъ. Народъ видитъ, что объ немъ пекутся, и любитъ своихъ благотворителей. Москва вообще не иметъ хорошей воды; едва ли сотая часть жителей пользуется Трехгорною и Преображенскою, за которою надобно посылать далеко. ЕКАТЕРИНА хотла, чтобы всякой бдной человкъ находилъ близь своего дому колодезь свжей, здоровой воды, и поручила Генералу Бауеру привести ее трубами изъ ключей Мытищскихъ; теперь она уже въ город: остается сдлать каналы внутри его. Работа долговременна и трудна, но благодяніе еще превосходитъ труды; и время открытія народныхъ колодезей будетъ важною эпохою для Московскихъ жителей, то есть небогатыхъ, слдственно большаго числа. – Водоводъ идетъ мостомъ черезъ низкую долину, на каменныхъ аркахъ, и длиною будетъ саженъ въ 60. Я увренъ, что всякой иностранной путешественникъ съ удовольствіемъ взглянетъ на сіе дло общественной пользы.
Коляска дожидалась меня въ деревн Ростокин, которая достойна примчанія для любителей Исторіи. Тутъ народъ Московскій, всегда усердный къ добрымъ Государямъ своимъ, встртилъ Царя Іоанна Васильевича, когда онъ, взявъ Казань, съ торжествомъ возвращался въ столицу, еще не обагренный кровію подданныхъ, истинныхъ Бояръ Рускихъ – еще не грозный истребитель невинныхъ Новогородцевъ, славнйшихъ дтей древней Россіи, но юный Герой, украшенный лаврами славы, и нжный супругъ прелестной Анастасіи, столь любезной для Историка, вопервыхъ по ея кроткимъ добродтелямъ, вовторыхъ и по тому, что брачному союзу Іоанна съ нею обязаны мы царствованіемъ Фамиліи Романовыхъ, которая успокоила и возвеличила Россію. Извстно, что главною причиною избранія въ Цари Михаила еодоровича было свойство его съ Іоанномъ черезъ Анастасію. Лтописи говорятъ, что все пространство отъ города до Ростокинскаго моста (то есть, семь верстъ) было занято радостными Московскими жителями, которые, слдуя собственному побужденію, спшили скоре преклонить колна передъ своимъ Государемъ; спшили изъявить ему благодарность за то, что онъ сокрушилъ грозное Татарское царство. Не многихъ побдителей народы благодарили столь искренно! Въ семъ случа польза была явная для Россіи, и Государь не имлъ нужды доказывать ее подданнымъ. Осада и приступъ стоили крови; но вдовы и сироты жаловались только на скдьбк, а не на Царя своего. Принявъ народную благодарность, онъ снялъ съ себя воинскую одежду, надлъ корону Мономахову и въ величественномъ смиреніи пошелъ за крестами въ городъ. – Историкъ Россіи признаетъ сіе время щастливйшимъ и славнйшимъ временемъ Іоаннова царствованія. —
Я своротилъ влво съ большой дороги, чтобы видть село Тайнинское, гд Царь Алексй Михайловичь любилъ забавляться соколиною охотою. Мсто уединенное и пріятное! Тутъ запруженная Яуза кажется большою ркою, и со всхъ сторонъ обтекаетъ дворецъ Елисаветы Петровны, Которая, любя слды великаго Ея Дда, построила его близь развалинъ дворца Алекся Михайловича. Онъ также разрушается и, какъ мн сказывали, продается на свозъ. Я осмотрлъ его: есть большія комнаты, и видно, что нкоторыя были хорошо отдланы. Госпожа Радклифъ могла бы воспользоваться симъ дворцомъ и сочинить на него ужасной романъ; тутъ есть все нужное для ея мастерства: пустыя залы, коридоры, высокія лстницы, остатки богатыхъ украшеній, и (то всего важне) втеръ воетъ въ трубахъ, свиститъ въ разбитыя окончины и хлопаетъ дверми, съ которыхъ валится позолота. Я же ходилъ по гнилымъ его лстницамъ при страшномъ гром и блеск молніи: это въ самомъ дл могло сильно дйствовать на воображеніе Жаль, что такое пріятное мсто, окруженное водою и густо осненное старыми деревами, которыя могли бы закрыть и самое огромное зданіе, теперь остается дикою пустынею. Везд трава въ поясъ; кропива и полынь растутъ на свобод. Сонныя воды Яузы одлись тиною. Мосты сгнили, такъ, что я съ великимъ трудомъ могъ черезъ одинъ изъ нихъ перебраться. Эта неприступность напомнила мн Эрменонвильскіи островъ, гд нкогда покоились Руссовы кости. – Прибавлю, что въ Тайнинскомъ ночевалъ Царь Іоаннъ Васильевичь, возвращаясь въ Москву по взятіи Казани. Тамъ встртили его главные Бояре и Князь Юрій Васильевичь, братъ его. По обычаю тогдашняго времени Царица Анастасія должна была ожидать супруга въ Московскомъ дворц и преодолть желаніе сердца, которое стремилось на встрчу къ нему, чтобы представить Іоанну новорожденнаго сына ихъ Димитрія. Казалось, что Провидніе хотло тогда со всхъ сторонъ осыпать сладкими чувствами сердце сего Государя.
Выхавъ опять на большую Троицкую дорогу въ Мытищахъ, я ходилъ пшкомъ, сквозь длинную насаженную алею, къ тамошнимъ славнымъ колодцамъ, откуда проведена вода въ Москву. Ихъ числомъ 42; каждый представляетъ издали видъ маленькаго домика, и вс вмст кажутся небольшимъ, прекраснымъ селеніемъ. Тутъ я отвдывалъ воду: она чиста и не иметъ никакого вкуса, слдственно очень хороша.
Колодцы деревянные, кром одного, каменнаго, называемаго громовымъ, для того, какъ увряютъ, что тутъ ударилъ нкогда громъ въ землю, и что изъ отверстія, имъ сдланнаго, потекла сама собою чистая вода.
Село Пушкино (въ 2б верстахъ отъ Москвы) извстно въ нашей Исторіи тмъ, что въ немъ Бояринъ Иванъ Андреевичь Хванскій, оклеветанный Милославскимъ, взятъ былъ подъ стражу. Въ другомъ мст упомянемъ о нкоторыхъ подробностяхъ сего случая. – Здсь замчу толь-ко, что многіе крестьяне села Пушкина живутъ не въ избахъ, а въ красивыхъ домикахъ, не хуже самыхъ богатыхъ поселянъ въ Англіи и въ другихъ Европейскихъ земляхъ. Вотъ дйствіе усердія Московскихъ жителей къ Святому Сергію! Троицкая дорога ни въ какое время года не бываетъ пуста, и живущіе на ней крестьяне всякой день угощаютъ прозжихъ съ большою для себя выгодою. Они вс могли бы разбогатть, естьли бы гибельная страсть къ вину не разоряла многихъ – страсть, которая въ Россіи, особливо вокругъ Москвы, длаетъ по крайней мр столько же зла, какъ въ сверной Америк между дикими народами. Я всегда радуюсь успхамъ промышленности, встрчая на улицахъ, въ торговые дни, миловидныхъ крестьянокъ съ ягодами, цвтами, травами для Аптекъ; но какъ отцы и мужья ихъ употребляютъ деньги? Не только нищета и болзни, но и самыя злодйства бываютъ слдствіемъ сего ужаснаго порока. Руской человкъ добродушенъ: ему надобно впасть въ нкоторое безпамятство, чтобы поднять руку на ближняго… Но что говорить о такомъ зл, которое всмъ извстно!