Роулинг Джоан Кэтлин
Шрифт:
Дядя Вернон вскипел, как будто Гарри произнес непристойное ругательство. Затрясшись от злости, он нервно оглянулся на окна, словно ожидая увидеть кого-то из соседей, прижавших уши к стеклу.
– Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не упоминал всей этой пакости под моей крышей?
– прошипел он, и его лицо приобрело густо-фиолетовый оттенок.
– Здесь даже одежда на тебе та, что мы с Петуньей надели на твою неблагодарную спину!
– Только после того, как Дадли ее износил, - холодно отозвался Гарри. И в самом деле, на нем был свитер размеров на пять больше чем надо, так что рукава приходилось закатывать едва ли не наполовину, а свисал он ниже пузырей на коленях его потрепанных джинсов, которые тоже висели мешком.
– Не смей так разговаривать со мной!
– яростно взревел дядя Вернон.
Но Гарри не собирался молчать. Миновали те дни, когда ему приходилось безропотно исполнять каждый пункт идиотских дурслевских правил. Он обошелся без диеты Дадли и не позволит дяде Вернону помешать ему поехать на Чемпионат мира по квиддичу, как бы тому ни хотелось.
Гарри сделал глубокий успокаивающий вдох и сказал:
– Ладно, хорошо, я не увижу Кубка мира. Теперь я могу идти? У меня там не закончено письмо к Сириусу. Вы знаете - мой крестный отец…
Он сделал это. Он произнес волшебные слова. Краснота пятнами схлынула с лица дяди Вернона, и оно стало похожим на плохо перемешанное черносмородиновое мороженое.
– Ты… пишешь ему, да?
– В голосе дяди Вернона прозвучала претензия на спокойствие, но Гарри видел, как зрачки его маленьких глаз сузились от страха.
– Пишу, - ответил Гарри небрежно.
– Я уже давно ему не писал, и вы понимаете, боюсь, он может подумать что-нибудь не то…
И остановился, наслаждаясь действием этих слов. Он почти видел, как закрутились колесики под густыми, темными, разделенными идеальным пробором волосами дядюшки. Если помешать Гарри написать Сириусу, тот может подумать, что с Гарри тут плохо обращаются. А если запретить ехать на Кубок мира, Гарри напишет Сириусу, и маньяк-убийца будет знать, что с его крестником плохо обращаются. Выбора не остается. Гарри наблюдал, как у дяди в мозгу созревает решение, словно здоровенная усатая физиономия была прозрачной. Мальчику стоило больших усилий сдержать улыбку и сохранить безразличный вид. И вот наконец…
– Ну ладно. Можешь ехать на этот чертов… эту глупость… короче, Кубок мира. Напиши этим… этим Уизли… пусть имеют в виду… они должны сами забрать тебя. У меня нет времени таскаться с тобой через всю страну. Можешь остаться у них до конца лета. И еще, скажи своему… своему крестному отцу… напиши ему… что едешь.
– Ну разумеется, - просиял Гарри.
Он повернулся и пошел к дверям гостиной, борясь с желанием вопить и прыгать от радости. Он поедет! Он поедет к Уизли, он поедет на Чемпионат мира по квиддичу!
В холле он едва не налетел на Дадли, притаившегося за дверью с явной надеждой подслушать, как влетит Гарри. Широкая улыбка на лице Гарри совершенно сразила его.
– Замечательный завтрак, верно?
– спросил Гарри.
– Я просто объелся, а ты?
Смеясь над изумлением братца, Гарри помчался к себе в комнату перемахивая через три ступеньки сразу.
Там его поджидала Букля. Она сидела в клетке, уставившись на него громадными янтарными глазами, и щелкала клювом, показывая, что чем-то недовольна. Тотчас же обнаружилась и причина ее недовольства.
– Ой!
– воскликнул Гарри.
Нечто наподобие серого, покрытого перьями теннисного мяча ударило его по голове. Гарри потер висок, озираясь - что такое?
– и увидел крохотную сову, настолько маленькую, что она могла бы уместиться в его ладони. Она возбужденно носилась по комнате, словно шальная Шутиха. Тут только он обратил внимание, что к его ногам упало письмо. Наклонившись, Гарри узнал почерк Рона. Внутри была наспех нацарапанная записка.
Гарри! Папа достал, билеты! Ирландия против Болгарии, в понедельник вечером! Мама пишет маглам, чтобы те разрешили тебе остаться. Они уже могли получить письмо - не знаю, насколько магловская почта быстрая. Все равно решил написать тебе. Отправляю это письмо с Сычом.
Гарри задержался на слове «сыч», затем поднял глаза на малютку-сову, кружившую вокруг абажура под потолком. Меньше всего на свете она походила на сыча. Может, что-то не разобрал? Гарри вернулся к письму.
Мы приедем за тобой, нравится это маглам или нет; ты не можешь пропустить Кубок мира. Но мама и папа считают, что сначала для вида надо все-таки спросить их разрешения. Если они согласятся, срочно присылай Сыча с ответом - мы приедем и заберем тебя в воскресенье, в пять часов. Если они скажут «нет», опять-таки быстро присылай Сыча, и мы все равно увезем тебя в пять часов в воскресенье.
Гермиона приезжает сегодня днем. Перси приступил к работе в Департаменте международного магического сотрудничества. Пока будешь у нас, не упоминай даже слова «заграница», если не хочешь, чтобы он заговорил тебя до смерти.
До скорой встречи, Рон– Уймись!
– крикнул Гарри, когда маленькая сова пронеслась прямо над его головой, что-то отчаянно вереща - видимо, очень гордясь, что доставила письмо по назначению.
– Давай сюда, понесешь мой ответ обратно!
Сова спорхнула на верхушку клетки Букли, та холодно покосилась на гостью - вот только попробуй подойди ближе!
Гарри взял свое орлиное перо, чистый кусок пергамента и написал:
Рон, все в порядке. Маглы сказали, что я могу ехать. Встретимся завтра в пять. Не могу дождаться.
Гарри