–  Темный Лорд вернется, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане! Мы и там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями! Мы одни остались ему верны! Старались найти его!

Светловолосый юноша пытался вырваться из рук дементоров. Но весь зал, и даже Гарри, чувствовал - дементоры высасывают из него силы. Со скамей неслись насмешливые выкрики, многие вскочили на ноги. Женщина с короной волос быстрым шагом вышла из зала, а юноша все продолжал неравную борьбу.

–  Я твой сын!
– крикнул он, бросив умоляющий взгляд на Крауча.
– Я же твой сын!

–  У меня нет сына!
– Голос Крауча перекрыл все остальные звуки, глаза почти вылезли из орбит.
– У меня нет сына!
– повторил он.

Худенькая волшебница захлебнулась рыданиями и обмякла без чувств в кресле. Крауч, казалось, этого не заметил.

–  Уведите их!
– крикнул он дементорам, брызжа слюной.
– Уведите немедленно, и пусть они там сгниют!

–  Отец! Отец! Я не виноват! Это все неправда!

–  Думаю, Гарри, пора возвращаться в кабинет, - тихо произнес кто-то над ухом Гарри.

Гарри вздрогнул и повернулся на голос. Затем глянул направо. Рядом с ним сидит Альбус Дамблдор, наблюдая, как дементоры волокут из зала сына Крауча. Слева тоже стоит Альбус Дамблдор и смотрит прямо ему в глаза.

–  Пойдем, - сказал Дамблдор, тот, что слева, и взял Гарри за локоть. Гарри почувствовал, что взмывает вверх. Подземелье вдруг бесследно растаяло. На мгновение воцарился мрак, Гарри сделал медленный кувырок, приземлился прямо на ноги и опять очутился в полном солнца кабинете директора Хогвартса. Перед ним в шкафчике серебристо поблескивает каменный сосуд, рядом стоит Альбус Дамблдор.

–  Профессор, я знаю, что нельзя… я не хотел… дверца шкафчика была приоткрыта… - пролепетал Гарри.

–  Вполне тебя понимаю, - сказал Дамблдор. Поднял сосуд, перенес на отполированный до блеска стол, сел в свое кресло и жестом пригласил Гарри сесть напротив.

Гарри сел, не сводя глаз с сосуда. Содержимое его снова стало опаловым, по его вращающейся поверхности то и дело пробегала рябь.

–  Что это?
– спросил Гарри, которого вдруг пробрала дрожь.

–  Это? Это - Омут памяти, - ответил Дамблдор.
– Иногда я чувствую, что голова у меня переполнена мыслями и воспоминаниями. Тебе, наверное, знакомо это чувство?

–  М-м… - протянул Гарри неуверенно. По правде говоря, ему никогда не приходилось испытывать ничего подобного.

–  В такие минуты, - продолжал Дамблдор, - я прибегаю к Омуту памяти. Сливаю туда лишние мысли, а потом обдумываю их на досуге, в свободную минуту. Видишь ли, когда воспоминания материализованы, легче уловить причины и следствия и составить верную картину происходящего.

–  Вы хотите сказать, эта… смесь - ваши мысли?
– поразился Гарри, глядя на серебристые завихрения в мраморном сосуде.

–  Конечно, - ответил Дамблдор.
– Вот смотри. Дамблдор вытащил из мантии палочку, коснулся ею своих серебристых волос у виска и медленно ее отвел. Гарри показалось, что одна лоснящаяся прядь прилипла к ней, но он тут же понял, что это не волосы, а нити молочно-белого вещества, наполнявшего каменную чашу. Дамблдор добавил туда очередную мысль, и Гарри с изумлением увидел собственное лицо, плавающее на его неспокойной поверхности.

Дамблдор взялся длинными пальцами за края сосуда и стал слегка раскачивать, как раскачивает решето золотоискатель, намывающий драгоценные крупицы… Лицо Гарри плавно превратилось в лицо Снегга, рот у него открылся, и он заговорил, обращаясь к потолку:

–  Он возвращается… Каркаров тоже… Гораздо сильнее и четче, чем раньше… - Слова его отдавались легким эхом.

–  Я мог бы связать эти события и без посторонней помощи, - вздохнул Дамблдор.
– Ну, да ладно…

Он посмотрел поверх очков-половинок на Гарри. Тот не сводил глаз с плавающего в Омуте лица Снегга.

–  Я как раз работал со своими воспоминаниями, как вдруг приехал мистер Фадж, и пришлось убрать сосуд. Очевидно, я слишком поторопился и не запер шкафчик Естественно, он вызвал твое любопытство.

–  Простите, пожалуйста, - промямлил Гарри.

–  Любопытство - не порок, - покачал головой Дамблдор.
– Но его надо держать в узде…

Слегка нахмурившись, он коснулся содержимого сосуда волшебной палочкой. Оттуда тотчас выросла фигура пухлой, обиженно нахмурившейся девушки лет шестнадцати и стала медленно вращаться. Ноги ее все время оставались в Омуте, и она не обращала внимания ни на Гарри, ни на профессора Дамблдора.

–  Он наложил на меня заклятие, профессор Дамблдор, - вдруг заговорила девушка, голос ее, как и голос Снегга, гулко отдавался.
– А я ведь только дразнила его, сэр, сказала, что видела, как он в четверг целовался с Флоренс за оранжереей…