Твердынский. Я не касаюсь ведь, ни до чего не касаюсь. А у вас есть во взгляде что-то пожирающее, выше женского. У одного моего товарища была друг-женщина, она была гувернантка. Вавочка, мы все так ее звали. Вы схожи с ней, очень схожи. Но славная какая складочка… (Схватывает ее и прижимает к себе.)

Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте, подумайте хорошенько и внимательно, вникните в себя! Тот путь, на который… Скажите, какою любовью вы любите меня? (Вырывается от него и встает.)

Твердынский(идет за ней). Вы фимиам сердца моего, вы кальян надежды небес, вы пар от подошв кумиров моих, вся нежность и свет фирмамента мироздания. Я люблю вас и желаю учинить с вами экспликацию.

Катерина Матвеевна. Не говорите глупостей, вы оскорбляете меня не как женщину, а как честного человека. Я не различаю. Вы говорите, что чувствуете влечение ко мне, я считаю вас хорошим господином; исследуйте характер вашего влечения и скажите мне. Старайтесь объективно смотреть на вещи. Конкрет может слушать вас. Я все сказала.

Твердынский(подходя ближе и хватая за руку). Божественная, но свободная женщина! Судьба покровительствует нам. Сей юный питомец Минервы (указывая на спящего Петю) опочил в объятиях Морфея, мы одни, и я снедаем любовью. (Хватает ее и хочет поцеловать.) Будущее в руках судьбы, настоящее наше. (Обнимает ее.) Да полно же, милейшая.

Катерина Матвеевна(испуганно отбивается). Вы оскорбляете меня, я ошиблась и в вас. Я закричу, пустите!

Петруша(сквозь сон). Семья… иг!.. преграда… ин… ди… виду… иг!.. альности.

Твердынский(оставляет ее, сердито). Вот уж недостойно истинно свободной женщины – так грязно понимать все…

Катерина Матвеевна. Боже мой, до чего я дошла!.. Боже мой!.. Но я выше… Нет… Я ниже всего на свете. Я жалкое создание, вы мне гадки, а сама я еще гаже! (Катерина Матвеевна, убитая, садится поодаль и глубоко задумывается.)

Любочка(выходит вся в слезах). Какая же это свобода женщины, коли вы меня мучаете!.. Мне скучно, правду мамаша гово… Катенька! Алексей Павлович! Батюшки мои, и Петруша! Что это случилось?

Твердынский. Вот сурпризец не вредный, Любовь Ивановна! Я вот… еду тоже в Петербург.

Катерина Матвеевна. Любовь! Ты была права! Но оставьте меня… мне многое надо обдумать. (Садится к столу, облокачивается и думает.)

Петруша(вдруг просыпается и встает). Постойте, я все лучше расскажу. Ты сама должна знать, что семья… иг!.. развитию индивиду… иг!.. альности. Я и поехал один, а Алексей Павлович открыл, что тоже есть коммуна… а коммуна… удивительное убежд… учреждение, ну, вce равно… Мне очень спать хочется, вы меня разбудите… (Садится.)

Любочка. Что с ним?

Венеровский. Ничего особенного. Все это понятно. Мальчишка напился пьян, и выходит мерзость неестественная.

Петруша(привстает). Сами вы мерзость неестественная. Это уж все знают, что вы ретроград, мне Алексей Павлович и Катенька дорогой сказали, что вы из-за денег женились. Это очень подло по нашим воззрен… (Засыпает.)

Твердынский. Точно, что мальчишка-с. Поверьте, Анатолий Дмитриевич, что я этого не говорил и не думаю, потому что ваши убеждения…

Венеровский. Да-с, сделать гадость, да и на попятный! Это на вас похоже-с. А вот с вами-с, сударыня, позвольте дотолковаться до дела. (К Катерине Матвеевне.) Когда я объяснялся с вами-с, хе, хе! у себя на квартире-с, я вас попросил молчать о моей особе. Вы должны были мне обещать это, однако вам, как видно, не угодно держать слова. Теперь-с я заставлю вас, хе, хе! да-с. Мы, действительно умные люди и люди дела, тем-то и отличаемся от болтушек, как… многие ваши знакомые… тем отличаемся-с, что не позволяем себя забирать в руки, а сами забираем в руки, как я вас забрал-с, хе, хе! да-с. (Тихо ей.) Вы хвастаетесь свободой от предрассудков, а кое-что вам не хотелось бы распубликовать. Так знайте же…

Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте…

Венеровский. Извольте-с…

Катерина Матвеевна. Нет, ничего. Вы правы, только оставьте меня додуматься. (Садится в прежнюю позу.) Пожалуйста, оставьте меня! Я после скажу.

Венеровский(к Любочке). Теперь с этой госпожой покончено. Перестаньте и вы, миленькая. Я снисходителен всегда к людям с слабыми силами и умственными способностями, и это очень естественно, потому что я насквозь вижу все их стремленьица. Но когда идут мне наперекор, то я имею привычку сломать то, что мне мешает. Вам хочется показать, что вы имеете волю. Это похвально и человечно, но надо, чтобы цель была разумна.