– Приехали, Арсений Александрович.

Открыв магнитной картой кодовый замок, Арсений сначала заглянул в аппаратную. В кресле перед мониторами спал лаборант отца, Шаньков. Ни громкие голоса из микрофонов прослушки, ни «картинка» сон юноши не нарушали. А экраны демонстрировали нечто удивительное. Профессор Бородин сидел в в обществе Анатолия Живцова и бывших уголовников с бокалом вина в руках и оживленно с ними беседовал. По выражению лица родителя Арсений без труда догадался – бокал профессор за этот вечер поднимает не первый.

Не тревожа спящего лаборанта, Бородин поспешил в соседнюю квартиру.

– Что все это значит, господа? – Арсений обратился ко всем сразу.

Ответил Лыкарин:

– Отмечаем возвращение ваших капиталов.

– Поймали похитителей?

– Сынок, он восстановился! – Голос Александра Ильича звучал возбужденно, подтверждая догадку сына о количестве принятого алкоголя.

– Кто восстановился, папа?

– Их «h». Аспирантов никто не поймал, они пришли сами.

– Пришли?

– Да, пришли, все разложили по местам.

– И где они?

– Их нет. Они оставили записку – профессор потряс перед носом Арсения листком и надел очки: – Вот, слушай: «Дорогой наш Александр Ильич, мы поступили, как подонки. Возвращаем валюту и ценности целиком, а рубли частично. Восемьдесят тысяч, двести семьдесят пять рублей мы прогуляли. О форме и сроках возвращения долга сообщить пока не можем. Вадим Дружников, Николай Тарутян».

Закончив чтение, Александр Ильич гордо посмотрел на сына, поднялся и, открывая шкафы и выдвигая ящики, пошел по комнатам. Лыкарин, Косых и Водиняпин последовали за ним. Замыкал шествие охранник Живцов. Деньги и ценности лежали на своих местах, будто из квартиры никуда не исчезали.

Гурам Злобия кушал сациви. Никто не готовил это грузинское блюдо вкуснее его жены, Нателлы. А Гурам Давидович знал лучших поваров родной кухни не только в Москве и Тбилиси. Теперь многие из них радовали гурманов по всему свету.

Но Нателла на сациви обладала особым даром. Она правильно выбрала все необходимые ингредиенты – от самой индюшки до приправ и специй. Особенно важны для сациви грецкие орехи. Они должны быть спелыми и не пересушенными. Но слишком много влаги допускать нельзя. Случается, торговцы для увеличения веса специально подмачивают их, и тогда орехи теряют часть аромата. Нателла на такие уловки не поддавалась и в молодости. А теперь, в ее положении, не она ездила на рынок, а рынок приезжал к ней. Несколько поставщиков постоянно обслуживали кухню четы Злобия. Ей оставалось только сделать заказ. Обычно у плиты колдовали два повара и их подручные. Супруга миллионера бралась за свое фирменное блюдо, только когда просил муж. Вчера вечером он ей сказал – давно не кушал твоего сациви. И она приготовила.

Гурам редко обедал дома, и еще реже в одиночестве. Он любил сесть за стол большой компанией, слушать тосты в свою честь, ощущать значимость своей персоны. Купаться в почитании и похвалах ему импонировало – зачем создавать золотой трон, рискуя свободой, а иногда и жизнью, если не восседать на нем, восхищая подданных? Скупердяй по натуре, он тратил огромные деньги ради удовольствия поразить окружающих. Славословия и лесть постепенно становилось для него наркотиком, как аплодисменты для артиста. Но иногда бизнесмену нравилось трапезничать без посторонних глаз. Тогда он позволял себе не изображать европейца – ел руками, облизывая пальцы, чавкал и рыгал, не заботясь, как выглядит со стороны. Насыщался обильно и жадно. Жена знала эту особенность супруга, и находила предлог не составлять ему компании. Сегодня этим предлогом стало посещение цирка – чего отпрыск давно требовал.

Прислуживал за столом постоянный слуга Гурама, его шофер и телохранитель Гоги Гуридзе. Крепкий, почти квадратный мужчина, сильный, как буйвол, и верный, как пес. При нем хозяин не стеснялся превращаться в животное, да и сам Гоги считал подобное поведение нормой.

Гурам Давидович собрал с тарелки остатки соуса куском лепешки, запихнул в рот и запил стаканом красного вина. Молодое Саперави ему привозили из Кахетии окружным путем – машиной до Еревана, дальше самолетом до Москвы. Бутылки с этим названием можно купить почти в каждом магазине. Но к настоящему Саперави они отношения не имеют. Винограда целой Кахетии не хватит, чтобы заполнить вином прилавки по всему миру. Оттого, читая этикетку «Саперави» надо понимать – перед вами нечто совсем другое. Село, с одноименным названием, находится в центре окруженной горами Алазанской долины. Эту небольшую часть плоской грузинской земли Господь подарил кахетинцам в награду за многовековые страдания. Христианский народ, отстоявший мечом свою веру и заплативший за нее собственной кровью, такую награду заслужил. Остальная часть Кахетии горы. На них растет кукуруза, дикая слива и колючки. Винные сорта винограда в горах не растут. Несколько гектаров вокруг села Саперави заняты под виноградники. И только из этого винограда можно получить Саперави настоящее. Большая его часть оседает на подворьях самих сельчан. Кахетинцы заливают виноградный сок в огромные амфоры из обожженной глины. Эти амфоры зарывают на своих участках глубоко в землю, оставляя на поверхности только горлышки сосудов. Сок бродит, превращаясь в вино, и виноделы точно знают срок его созревания. Передержишь – получишь уксус. Часть вина сельчане выпивают сами, часть продают. Поэтому много подлинного Саперави быть не может.

Насытившись, Гурам вышел на террасу своего дворца и затянулся сигарой. Приятная сытость организма требовала завершения. Курить он бросил, но после обеда одну сигару себе позволял. Именно в такие моменты его душа парила над телом. Вот оно, счастье – он после прекрасной еды любуется великолепным видом на парк, фонтаны, Наяд и Купидонов, на все это великолепие, созданное лично для него. О чем еще человек может мечтать?

– Батоно Гурам, охрана спрашивает, назначали вы встречу с Марком Слуцким?

– А кто это?

Гоги развел руками:

– Не знаю, батоно. Говорит, вы ему назначали.

– Марк Слуцкий? Припоминаю, это журналист. Пусть оставит машину у ворот и идет сюда. Я приму его в бильярдной.

Зал для бильярда находился в правом крыле дворца. Чтобы добраться туда, посетителю предстояло подняться по мраморной лестнице на второй этаж, миновать три гостиных, каминный зал и картинную галерею. Проделав такой путь, он волей-неволей проникался ощущением мощи хозяина. А возможности пустить пыль в глаза гостю Гурам Злобия никогда не упускал. Да и сама бильярдная с двумя столами на золоченых львиных ножках, с баром и диванами тонкой кожи способна поразить воображение любого. Рассчитав время пути журналиста, Гурам успел подняться в правое крыло и разбить кием установленную лакеями фигуру. Когда два телохранителя привели Слуцкого, тот застал бизнесмена в игре.