Однако правительство не отступило перед шумихой в деле Раб. Группы. Только премьера Голицына Гучкову удалось убедить, что Группа вела высокопатриотическую работу. Арестованные оставались в крепости. Мы увидим ниже, насколько ген. Глобачев был прав, обратив на них серьёзное внимание, и какую роль сыграла Группа при революции».

И что же это за рабочая группа была? Почему Стариков о ней молчит? Не знал? Как не знал, если он мемуары Милюкова читал? А в них сказано:

«Раньше, однако же, чем наступил ожидаемый момент, нам пришлось связаться с Военно-промышленным комитетом по другому вопросу — о судьбе его рабочей группы. В состав ее были введены агенты охранной полиции, следившие за ее деятельностью, считавшейся особенно опасной. Мы видели, однако, что это была сравнительно умеренная группа. По определению Гучкова, ее цель при вступлении в комитет была «добиться легальных форм для рабочих организаций». И чисто социалистические организации, такие как большевики, объединенцы, интернационалисты, по признанию охранки, держались в стороне от ее пропаганды. Ее обвиняли в том, что она готовила к дню открытия Думы приветственную манифестацию к Таврическому дворцу, — и это было вполне вероятно. Но что целью манифестации было «вооруженное восстание и свержение власти», утверждали только провокаторы, как некий Абросимов, введенные охранкой в ее состав. Тем не менее, Протопопов решил направить удар против нее, и 27 января арестовал рабочую группу».

Ишь, как интересно, оказывается, какая-то банда готовила «приветственную манифестацию»! А эту банду повязали! Даже о том Милюков сообщает, что в процессе разработки этой группы в нее были внедрены агенты. А внедрение агентуры, расскажу вам по секрету, производится только при разработке особо опасных лиц и организаций.

И группа «рабочей» называлась не потому, что в ней были рабочие, и не потому, что она работала, пока другие бамбук курили. Просто ее задачей была организация рабочего движения, которое заговорщики планировали использовать как средство давления на царя, с целью вынудить его к отречению. Схема была проста, хотели повторить «подвиг» Гапона: привести огромную демонстрацию к царским окнам и подать ему перо самопишущее, чтобы император под текстом отречения расписался, а то, мол, рабочие разнесут Империю по углам-закоулочкам, т. е. рабочее движение как средство шантажа собирались использовать. Поэтому большевики и не клюнули на эту обманку.

Теперь поищите в книге Николая Викторовича сведения о «рабочей группе». Нашли? Нет? А если не нашли, то у вас не появляется желания назвать исследователя событий Февраля нехорошим словом? И как он Милюкова читал — через абзац или через страницу? Ах, да, не читатель он. Он писатель.

Так значит, после ареста «рабочей группы» откладывать переворот было нельзя? Правильно. Его никто и не откладывал. Шеф этих «рабочих» Гучков и попытался переворот совершить:

«В эти дни Гучков сделал первую попытку осуществить свой фантастический младотурецкий план — захватить Государя Императора, вынудить его отречение в пользу Цесаревича, причем при сопротивлении Гучков был готов прибегнуть и к цареубийству.

Гучков полагал, что кто устроит этот переворот, тот и будет господином положения в решении, кому быть регентом при молодом царе.

План приурочивался к Царскому Селу или Петрограду, но он не удался. Вот что произошло.

В самую тесную конспиративную группу Гучкова входили: член Гос. Думы Некрасов, камер-юнкер князь Д. Л. Вяземский, состоявший начальником 17-го передового отряда Красного Креста, камер-юнкер М. И. Терещенко, служивший в распоряжении директора Императорских театров, киевский миллионер, также Главноуполномоченный Красного Креста и участник Военно-Промышленного Комитета, а также служивший на Румынском фронте генерал-майор Крымов.

Все члены группы, кроме Крымова, были в те дни в Петрограде. Терещенко приехал из Киева, где он был в близких отношениях с состоявшим при Императрице Марии Федоровне князем Долгоруким.

Там, в Киеве, друзья приятно проводили время в гостинице «Континенталь», говорили о текущих событиях. Терещенко отвел в сторону князя Долгорукого и сообщил ему, что он уезжает в Петроград, где от Государя потребуют отречения. Государыню заключат в монастырь. Что в заговоре участвуют офицеры Собственного полка и Конвоя Его Величества, называл фамилии и назвал даже одного полковника. Переворот назначался на 8 февраля. На вопрос кн. Долгорукого, а что же будут делать, если Его Величество не согласится на отречение, Терещенко ответил, что тогда Государя устранят… Терещенко уехал.

Наутро князь Долгорукий рассказал всё слышанное состоявшему при Императрице князю Шервашидзе. Вызвали помощника начальника Дворцовой полиции подполковника Шепеля и рассказали ему. Шепель отнесся к сообщенному, как к очередной сплетне, не придал делу серьёзного значения, и оно заглохло. До сведения Дворцового коменданта ни со стороны свиты вдовствующей Императрицы, ни со стороны Дворцовой полиции об этом случае ничего доведено не было.

Между тем вернувшийся в Киев из Петрограда Терещенко опять рассказал кн. Долгорукому, что план не удалось осуществить. Один из участников, якобы, выдал всё предприятие.

Последнее не верно. План не был выдан. Дворцовому коменданту он остался неизвестен до самой революции. Правда в том, что Гучков не нашел среди офицеров людей, соглашавшихся идти на цареубийство. Не нашел Гучков тогда и вообще сочувствия среди общественников насильственному перевороту. На предложения некоторым принять участие в таком заговоре получались отказы. В числе отказавшихся был и член Гос. Думы Шульгин» (А. И. Спиридович).

Переворот не удался. Осуществление его перенесли на более поздний срок. Неужели на 28 февраля, спросите вы? Да нет:

«Гучков изменил и отложил временно план. Он решил организовать остановку царского поезда во время следования его между Царским Селом и Могилевым, потребовать отречения, а если придется, прибегнуть и к насилию. Выполнение нового плана было назначено на половину марта. К этому времени был вызван с Румынского фронта генерал Крымов» (А. И. Спиридович).

И никаких забастовок, восстаний гарнизона Петрограда никто даже не предусматривал при планировании организации переворота. Потому как Гучков, хоть человек и коварный, но лоботомии не подвергался, у него не было такой фантастической идеи поднять на свержение царя рабочий класс и потом не знать, что дальше с рабочими делать, как в дальнейшем и произошло всё. Эти деятели планировали, скорее всего, повторить «подвиг» Гапона, только с маленьким нюансом: не прошение царю об избавлении от гнета буржуев подать, а требование предъявить передать власть «ответственному правительству», поэтому и рабочую группу создали как орган работы с пролетариатом.