Эскадра Рожественского могла играть только одну роль — демонстрации на дальних подступах к Японии с целью склонения ее к миру и только в случае успеха действий армии. Впрочем, и для этой цели необходима была хотя бы временная база, и на этом решении первоначально настаивал адмирал, но и оно было невозможно. Не удивительно, что и сам он не очень верил в успех похода. Не имея силы указать на невозможность выполнения приказа, он выполнял его {1744} . 26–27 сентября(9—10 октября) на рейде Ревеля императором был проведен Высочайший смотр эскадре перед началом ее дальнего плавания. Вслед за этим она перешла в порт Александра III (Либава) {1745} . 2(15) октября 1904 г. русские корабли покинули Либаву и двинулись в поход. В целом, не смотря на ряд сложностей, они двигались в уверенном порядке, настроение у офицеров было бодрое {1746} . «Первый раз в истории флотов всего мира, — отмечал участник этого плавания, — вы видели большую эскадру, которая, не имея ни морских баз, ни угольных станций, состоящая из судов всевозможных типов, всевозможных возрастов и требований, отважилась двинуться в такой далекий путь» {1747} .

Эскадре предстояло пройти 18 000 морских миль, обойдя Европу и Африку (т. к. использование Суэцкого канала исключалось), для чего потребовалось 500 000 тонн угля. Не имея ни одной промежуточной собственной базы, русский флот имел возможность останавливаться только в нейтральных портах, преимущественно французских, но нейтралитет Франции исключал возможность снабжения кораблей углем, и поэтому они его в море с угольщиков немецкой кампании «Гамбург-Америка» {1748} . Неопытность экипажей привела к тому, что первые переходы эскадра совершала со скоростью в 7–8 узлов при возможности эскадренного хода в 14–15 узлов. Император Николай II был полностью убежден в будущей победе. «Можешь быть уверен в том, — сообщал они Вильгельму II 6(19) октября, — что Россия доведет эту войну до конца: до тех пор, пока последний японец не будет выгнан из Манчжурии; только тогда можно будет толковать о мирных переговорах и то только между двумя воюющими сторонами. Да поможет нам Бог» {1749} .

6(19) октября на флагмане был поднят вице-адмиральский флаг — Рожественский был произведен в вице-адмиралы и генерал-адьютанты {1750} . При выходе из датских Проливов были приняты повышенные меры безопасности — еще в июне появилась информация о возможном нападении на эскадру японских миноносцев. Морское министерство установило наблюдение за Бельтом и Скагерраком {1751} . Флагманский штурман известил своих подчиненных о планируемых диверсиях по пути следования эскадры — вероятной, в частности, предполагалась расстановка мин {1752} . Слухи о возможном появлении японских кораблей в европейских водах с помощью англичан постоянно циркулировали в это время и весьма беспокоили русское командование {1753} .

В ночь с 8(21) на 9(22) октября эскадра по ошибке обстреляла британские рыболовецкие траулеры в Северном море у Доггер-банки, приняв их ночью за японские миноносцы (т. н. Гулльский инцидент) {1754} . Ночью на 8(21) октября эскадра вошла в полосу сильнейшего тумана, исключавшего видимость более чем на 3 кабельтовых [7] , при этом эскадра продолжала движение с обычной скоростью. Утром погода улучшилась, но напряжение не спадало — командующий отдал приказ остерегаться 4 миноносцев без огней {1755} . Перед уходом из датских вод Рожественский получил от командира военного транспорта «Бакан», шедшего из Белого моря на Балтику, сообщение о том, что в одном из пустынных фиордов Норвегии он встретил подозрительные миноносцы без флагов. Командующий немедленно распорядился усилить бдительность и быть постоянно готовым к отражению минной атаки. При выходе эскадры в море следовавшая вместе с крейсерами «Дмитрий Донской» и «Аврора» плавучая мастерская «Камчатка» отстала из-за поломки машин, оказавшись в 10 милях позади строя эскадры {1756} .

С 21.00 до 23.00 плавмастерская подавала сигналы о нападении миноносцев, от которых она якобы отбивалась несколькими установленными на ней 75-мм. орудиями. Получив известие о начале атаки на «Камчатку», эскадра столкнулась тремя однотрубными пароходами, которые как раз пересекали ее курс {1757} . Почти одновременно перестали приходить сигналы «Камчатки», что было воспринято как свидетельство ее гибели. Рыбаки начали освещать себя ракетами. И тут сигнальщикам с броненосцев показалось, что они видят четырехтрубные пароходы — то есть миноносцы. Чрезвычайно высокий уровень нервозности на русских кораблях был причиной того, что почти все убедились — каким-то образом кто-то начала атаку {1758} .

Рыбацкие суда, оказавшиеся на пути русской эскадры, тянули сеть и не могли быстро поднять или освободиться от нее и быстро уйти в сторону. В результате русские корабли начали беспорядочный и лихорадочный огонь с двух бортов по всем направлениям. Только комендоры эскадренного броненосца «Орел» за короткий промежуток времени сделали 500 выстрелов из 75-мм и 47-мм орудий и 20 выстрелов из 6-дюймовых. Паника привела к тому, что стреляли даже пулеметы {1759} . Рыбаки подняли паруса — это было явным свидетельством их мирной природы, но и это не помогло. Огонь продолжался {1760} . Масса неопытных людей, стоявших у орудий и впервые попавших в подобную ситуацию, паниковала, и буквально расстреливала свои страхи. Приказы офицеров остановить огонь были услышаны не сразу {1761} . В результате один траулер был потоплен, один поврежден, два рыбака убито и несколько ранено. Под огонь попала и часть собственных кораблей, особенно активно обстреливали крейсер «Аврора» {1762} . Уже утром 9(21) октября были замечены 5 характерных низких силуетов миноносцев. На эскадре сыграли «тревогу», и приготовились отражать нападение, но вскоре выяснилось, что это были свои. Обошлось без стрельбы {1763} .

Реакция Англии была в высшей степени острой. Особенно негативно было воспринят тот факт, что тонувшим рыбакам не было оказано помощи. Начался призыв резервистов в английский флот. По требованию Лондона русская эскадра была задержана в испанском порту Виго. Средиземноморская и Атлантическая (Home fleet) эскадры сосредоточились у Гибралтара {1764} . В Европе ожидали столкновения между двумя традиционными противниками — Россией и Англией. Эти ожидания сопровождались особым страхом в Париже, который опасался, что дальнейшее ослабление России поставит Францию на произвол Германии. Берлин немедленно предложил Петербургу вступить в переговоры о формальном заключении союза. Вильгельм II мечтал о создании континентальной антианглийской коалиции. Однако эти предложения были отвергнуты — без согласия Франции Россия отказалась вступать в соглашение с Германией. Русско-французский союз был сохранен. В свою очередь, и Париж сделал немало для того, чтобы повлиять на Лондон в направлении поиска мирного решения инцидента {1765} . Это усилия были своевременными и успешными, тем более что в британском Адмиралтействе считали, что флот не готов к ведению эффективных действий {1766} . Идти далее угроз там не собирались.

Николай II, ведя уже одну войну, также не собирался рисковать и немедленно отправил личное послание Эдуарду VII. Выразив свое сожаление по поводу случившегося, император предложил передать инцидент на рассмотрение международного суда в Гааге. Лондон согласился на независимое расследование (его вели британский, французский, американский, русский и австро-венгерский адмиралы {1767} ) и третейский суд. В результате работы смешанной комиссии выяснилось, что русская эскадра приняла за японские суда собственные крейсеры «Аврора» и «Дмитрий Донской» и начала обстреливать именно их, а находившиеся рядом траулеры стали жертвой плохой выучки русских артиллеристов, которые вели беспорядочный огонь {1768} . Комиссия единодушно признала факт отсутствия в море японских миноносцев и миноносцев других стран и наличие у Рожественского информации, требовавшей повышенной бдительности {1769} . Суд приговорил русское правительство к выплате 65 000 фунтов (около 600 тыс. руб.) для компенсации ущерба {1770} . 15(28) октября, находясь в Виго, Рожественский известил своих подчиненных о полученной им телеграмме императора: «Мысленно, душою с вами и моею дорогой эскадрой. Уверен, что недоразумение скоро кончится. Вся Россия с верою и крепкой надеждой взирает на вас. Николай» {1771} . Особого энтузиазма эта новость у моряков не вызвала, но вскоре они смогли выйти в море. 15(28) декабря 1904 г. русские корабли прибыли в Мадагаскар, судьба Порт-Артура была уже решена.