Принесли чай, но Тэма все еще не было. Софи пожалела, что у них нет граммофона и они не могут послушать какую-нибудь спокойную музыку. Она чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Выпив две чашки чаю, она поднялась на ноги, и тут же откуда ни возьмись появился Хафиз.

— Не могли бы вы посмотреть, не нужна ли мистеру Тэлферу помощь? — спросила Софи, чувствуя себя довольно глупо.

Ее муж не привык к виски, а Брекнэлл весь вечер вливал его в Тэма.

Вернулся Хафиз.

— Сагиб спит, — сказал он с извиняющимся, но вместе с тем веселым видом.

Софи проследовала за ним в гардеробную Тэма — крошечное помещение с отдельной уборной, вероятно, предназначавшееся под детскую комнату. Там, свернувшись на камышовой циновке, лежал человек, уже несколько часов являвшийся ее мужем. Сюртук и брюки он успел снять, но сорочка оставалась на нем. Он сладко, словно ребенок, спал, слегка похрапывая, и Софи могла лишь удивляться тому, как ему это удается на жесткой колючей циновке.

— Мне перенести сагиба на кровать? — спросил Хафиз.

Немного подумав, Софи, досадливо хмыкнув, покачала головой.

— Не нужно его будить, укройте его потеплее.

Софи хотела было попросить слугу никому об этом не рассказывать, но потом решила, что это бесполезно. Все равно утром вся округа будет судачить о том, что Тэм Тэлфер проспал свою первую брачную ночь на полу в гардеробной, в то время как его томящаяся жена провела ее в одиночестве в холодной постели, так и оставшись девственницей.

Невероятно утомительная поездка в Северный Пенджаб заняла целый день и сопровождалась тремя проколами шины и бессчетными остановками, во время которых Тэм убегал за придорожные деревья.

После ланча у обочины Тэма стошнило съеденными сэндвичами. К тому времени, когда он и его спутники наконец приехали в Равалпинди, у него снова начался жар.

— Ты весь горишь, — встревоженно сказала ему Софи.

— Ты не можешь оставаться в гостинице в таком состоянии, — твердо заявила Хелена. — Поедешь к нам.

— Это все из-за перемены места, — досадливо сказал Тэм.

— Перемена места здесь ни при чем, — отрезал Джонни. — Ты болен. Я возьму у тебя кровь на анализ, дам тебе что-нибудь от диареи и от высокой температуры.

Они прямиком направились в военный городок, несмотря на сетования Тэма по поводу номера, забронированного в отеле «Флэшмен».

— Я пошлю им записку и все объясню, — уверила его Хелена.

После этого Тэм уже не возражал и был рад повалиться в устроенную на скорую руку постель в свободной комнате у гостеприимных Уатсонов. Он даже проглотил «мерзкие лекарства», на чем настоял Джонни. Зажгли огонь в очаге, и вскоре Тэм сбросил с себя одеяла, весь мокрый от пота. Софи сидела рядом с ним, обтирая влажной тканью его лицо и шею, волнуясь и едва сдерживая слезы.

— Ох, милая, — прохрипел он, — прости меня, пожалуйста! Как ужасно начинается наша семейная жизнь.

— Замолчи, Тэм, — прошептала она. — У нас еще все впереди.

Наконец он забылся неспокойным сном, и Хелена увела Софи из его комнаты.

— Пойдем, выпьешь немного на ночь. Пусть теперь лекарства делают свое дело.

— Он воспринимает их прием как собственную несостоятельность, — вздохнула Софи, взяв из рук Джонни стакан виски с содовой.

— Надеюсь, ты смотришь на это иначе, — сухо сказал ее кузен.

— Но я понимаю, о чем он думает, — вступилась за Тэма Софи, — если принять во внимание его крепкую веру в «Христианскую науку».

— У него температура под сорок, дизентерия и, видимо, малярия, а может и кое-что похуже. Тэм поступил глупо, до сих пор не обратившись к врачу.

Софи проглотила слезы.

— Я просила его показаться доктору два дня назад, но Тэм, казалось, шел на поправку.

— С лихорадкой всегда так: она периодически обостряется, если ее не лечить.

— Ты ни в чем не виновата, — вмешалась Хелена. — Джонни, не дави на бедную девушку.

— Прости, я не хотел.

Подойдя к кузине, он заключил ее в объятия.

— Мы поставим его на ноги, так что не волнуйся, пей виски.

Этой ночью Тэм потел и метался, бормоча что-то бессвязное и вскрикивая. Один раз он вдруг сел на их общей постели и с ужасом уставился на что-то, видимое только ему. Софи попыталась его успокоить, но он оттолкнул ее и ударил в висок, как будто она представляла для него угрозу. Софи встала и, завернувшись в одеяло, сидела у окна, пока сквозь занавески не забрезжил рассвет, а судорожное дыхание Тэма не заглушили утренний щебет птиц и скрип колодца, означавший, что слуги уже проснулись.