Одевшись, Софи вышла на веранду и, вдыхая холодный воздух, стала наблюдать за тем, как заснеженные вершины далеких гор заливает солнечный свет. Ее сердце вдруг наполнилось покоем. В памяти возник смутный образ — возможно, отца. Он показывал ей, маленькой девочке, пики Гималаев, хотя где это было, она не могла сказать. Софи надеялась, что они с Тэмом побывают в Мурри, где в предгорье провели свой медовый месяц ее родители, но понимала, что сейчас это невозможно. Теперь она желала лишь одного: чтобы Тэма оставила терзающая его лихорадка и к нему вернулись былые жизненные силы. В первую их встречу в лагере лесников недалеко от перевала ее пленили его жизнелюбие и энергичность. Этот апатичный человек, раздавленный болезнью, был ей чужим. Софи снова вспомнила встревожившие ее слова Боза о ранении Тэма: «Он уже не тот, каким был до газовой атаки».

Софи постаралась выбросить эти мысли из головы. Тэм выздоровеет, и она всегда будет рядом с ним — не важно, что было в прошлом. Именно это они обещали друг другу на церемонии бракосочетания.

Обеспокоенный результатами анализа крови Тэма, Джонни обратился к хирургу Макманнерзу, чтобы классифицировать его лихорадку. Несмотря на усиленную дозу хинина, принятую в течение нескольких дней, лихорадка не отступала. Голова Тэма раскалывалась от боли, а руки и ноги словно сжимали тисками. К ночи температура поднималась, и он не мог проглотить ни кусочка.

Временами Тэм не узнавал Софи и кричал, призывая няню. Лишь когда жена ложилась рядом с ним и держала его голову на своей груди, гладила его волосы, отгоняя докучавшие его воспаленному рассудку страхи, он немного успокаивался.

От подслушанного разговора между Джонни и Макманнерзом, сидевшими на вернаде, сердце Софи обливалось кровью.

— Полагаю, у него лихорадка денге, — сказал хирург. — Хинином ее не вылечить.

— Боже мой, бедный Тэлфер! — ахнул Джонни. — Что же нам делать?

— Если судить по результатам анализа, у бедняги нет никаких шансов выжить. Однако у парня стальная сила воли. Все, что мы можем, — облегчать его страдания и сбивать температуру. Остальное — в руках Всевышнего. А эта замечательная девушка, на которой он недавно женился, возможно, единственный человек, который способен помочь ему вернуться к жизни.

— Да, милая Софи, — вздохнул Джонни. — Она будет бороться за него до конца.

После этого Софи отказывалась отходить от Тэма, страшась того, что он в любую минуту может ее покинуть. Она сидела с ним ночи напролет, обтирая его страдающее тело влажной тканью. Софи то укутывала его одеялами, то раскрывала, в зависимости от того, жаловался он на озноб или на жар. Она пела и рассказывала мужу истории, как ребенку, — как оказалось, звук ее голоса его успокаивал. Софи помогала его переодевать. Она глядела на его беспомощное нагое тело, гадая, состоится ли когда-нибудь их первая брачная ночь, и тут же принималась корить себя за столь эгоистичные мысли.

Однажды рано утром девушка была разбужена от чуткого сна каким-то шумом.

— Тэм! — ахнула она, сразу же заметив перемену в его дыхании.

Ей приходилось слышать жуткие рассказы о «предсмертном хрипе». Софи схватила его за руку — она была холодной.

— Тэм!

Он вздрогнул от боли. Софи разжала его ладонь.

— Скажи что-нибудь, Тэм!

— Я… я хочу пить, — просипел он. — Дай мне воды, милая.

— Сейчас, конечно, — ответила она.

У нее отлегло от сердца, когда она услышала его голос. Софи быстро принесла стакан кипяченой воды и помогла мужу попить, поддерживая его тяжелую голову ладонью.

Истратив на это все силы, Тэм повалился на спину.

— Спасибо.

Отставив стакан, Софи села на край кровати, держа мужа за руку. Неужто лихорадка наконец отступает?

Тэм вглядывался в нее мутными глазами.

— Где я?

— Дома у Джонни и Хелены.

— У кого?

— У моего кузена, доктора Джонни Уатсона. Он выдал меня за тебя замуж, помнишь? Мы у них дома, в Пинди.

— В Пинди? — переспросил Тэм, помрачнев. — Почему?..

— Мы здесь… Ладно, мы просто приехали их навестить, — улыбнулась Софи.

— Я чувствую себя обессиленным, — прошептал Тэм. — Сколько я пролежал?

— Пять дней.

Его взор наконец прояснился.

— Пинди… У нас медовый месяц?

Софи кивнула.

— Боже, какой же я никудышный муж!

Он отвернулся, чтобы она не видела слез, которыми наполнились его глаза.

Наклонившись, Софи поцеловала Тэма в лоб.

— Вовсе нет. Ты дрался эти пять дней за свою жизнь, словно лев.

— Ты все время была со мной, — просипел он.

Она снова кивнула, и к ее горлу подступил ком. Как же она боялась его потерять!

— Ну что? — улыбнулась Софи сквозь слезы. — Поешь немного? Супа. Ты несколько дней ничего не ел.

Тэм кивнул.

— Можно супа.

Софи поднялась на ноги и поспешила к двери, торопясь сообщить кузену весть о том, что Тэм очнулся.

— Софи! — прохрипел он.

Обернувшись, она увидела на его изможденном лице улыбку.

— Спасибо, милая.

***

Прошло еще несколько дней, прежде чем Тэм достаточно окреп, чтобы встать с постели и покинуть пределы веранды. Укутанный в одеяло, он сидел в плетеном из лозы кресле на свежем воздухе и глядел на далекие горы, пока Хелена и Софи крутились возле него, заставляя есть мягкую пищу и пить много горячего сладкого чая. О болезни Тэма сообщили в Лахор, и он получил дополнительную неделю оплаченного отпуска на выздоровление.