Капитан подошел и протянул руку Норенбергу.

— Если не ошибаюсь, поручик, я вас где-то видел. Не в штабе?

— Изредка бываю там, — кивнул Норенберг. — По долгу службы, так сказать.

— Вероятно, знакомы и с капитаном Госпинасом?

— О, капитан Госпинас!? Мой хороший коллега! И в некотором роде шеф.

— Буду рад передать сердечный привет ему от вас. Заезжайте как-нибудь вечерком…

— Очень рад, очень рад, — замер в полупоклоне Норенберг.

— Вы, капитан, просто кудесник, — восхищенно заговорил Попов. — Едва появились, все вокруг вас закрутились. И погрузка идет полным ходом, посмотрите в окно, как они ожили, и паровоз, который уже неделю стоял, теперь исправен.

— Деньги делают все, — улыбнулся капитан. — Приготовьте расчет тем, кто занят на погрузке. Генерал приказал…

— Будет, будет сделано! — перебил Попов и приказал Гольцу:

— Леопольд Фридрихович, займитесь этим вопросом. Едва вагоны отойдут, пусть рабочие приходят получать деньги.

— Простите, пойду, понаблюдаю за погрузкой, — кивнул капитан. — В прошлый раз привезли не столько угля, сколько породы и земли. Генерал остался недоволен.

— О, мы это исправим! — торопливо сказал Попов. — Господин Креминский, займитесь этим.

Креминский ушел, а вскоре вышел из кабинета и капитан.

А у вагонов и действительно сегодня было необычно оживленно. Матрос Александр Иванов таскал сразу по два мешка с углем. Торопливо пробегал по трапу Афанасий Ряшин. Люди знали: дорога каждая минута. Леопольд Гольц равномерно распределял рабочих возле вагонов.

…Едва паровоз дал пары, увозя на Потанино пять вагонов добротного угля, Гольц оглянулся, ища Лазовского. Но тот вместе с «солдатами» словно сквозь землю провалился.

«Все в порядке, — подумал Леопольд Фридрихович. — На Потанино уголь встретят люди из Челябинска и направят, куда надо».

На следующий день на станцию Потанино были отправлены еще пять вагонов угля. А еще через два дня Попову позвонил сам генерал Сахаров.

— Но, ваше высокопревосходительство, — удивленно сказал в трубку Попов, — мы еще два дня назад отправили вам десять вагонов. Ваш капитан сам присутствовал при погрузке.

— Какой капитан? — слышалось в трубке.

— Ваш личный представитель…

— Болван вы.

В трубке щелкнуло. Ошарашенный Попов долго не мог прийти в себя.

Поручик Норенберг, опросив Попова и Креминского, решил, что к пропаже угля в какой-то степени причастен десятник горных работ Леопольд Гольц и вызвал его на допрос прямо в кабинет управляющего.

— Ну-с, господин десятник, — прямо сказал Норенберг, — расскажите-ка, кому вы подарили десять вагонов угля?

Гольц, набивая табаком трубку, удивленно посмотрел на поручика.

— Простите, как это кому? Ведь я выполнял приказ управляющего!

Норенберг долго молчал. Так оно, конечно, и было. Гольц лишь выполнял указание свыше. Задав десятнику еще несколько незначительных вопросов, Норенберг отпустил его.

«Глупо я себя веду, — подумал поручик. — Надо было подготовиться к допросу. Говорят, что особенно старались Александр Иванов и Афанасий Ряшин. Это сам Долгодворов видел. Отдам ему приказ: следить за этими людьми, с кем разговаривают, куда ходят».

Покусывая кончик дорогой папиросы, Карл Вильгельмович сидел за столом и размышлял, стараясь найти малейшую зацепку для раскрытия этой дерзкой операции. Слежка за Гольцем, Ивановым и Ряшиным пока ничего не дала. Долгодворов и Зеленин лишь виновато пожимали плечами, едва заходил об этом разговор.

Телефонный звонок прервал мысли Норенберга. Агапов интересовался, нашли ли виновников.

— Стараемся, — хрипло выдавил Норенберг. — Мы все силы бросили.

— Ваши силы никого не интересуют, — послышалось в телефонной трубке. — Нужны преступники. Генерал Сахаров передает, что спрос будет лично с вас.

Разговор был окончен. Норенберг бросил трубку и принялся расхаживать по кабинету. В дверь постучали. Долгодворов, остановившись у порога, не мог скрыть торжествующей улыбки:

— Так что, ваше благородие, заметил я, как собирались и разговаривали этот самый Гольц с Ряшиным и Ивановым.

— Где, когда?

Рассказ Долгодворова разочаровал поручика. Гольц — десятник и мог разговаривать с шахтерами после работы. Вот только почему они так настороженно оглядывались? И едва подошел Долгодворов — умолкли…

Л. П. Гольц (первый слева).

— Взять всех! — приказал Норенберг, подумав: «С чего-то надо начинать».

Без стука в дверь вошел Зеленин.

— Здравия желаю, вашество! — гаркнул он, и Норенберг поморщился: чего орет?