– Ну напугал ты меня, чертяка! – сообщил Панас. – Уснул, понимаешь… Я уж невесть что думать начал!

Дракон загадочно улыбался, вертя в лапах небольшую плоскую деревяшку.

– Пойдем-ка, – сказал он тише, чем обычно, – я тебе кое-что покажу.

При виде яиц в гнезде у Панаса натурально отвисла челюсть:

– Вот те на! Целых два!

– И еще два на подходе, – сообщил дракон, очаровательно смущаясь.

Сорвав с головы шапку, Панас на радостях швырнул ее оземь:

– Позовешь в кумовья кого-нибудь другого – обижусь! – заявил он. – Я перекушу – и назад в Шмянское за покупками! А ты тем временем расскажешь, чего твоим драконятам понадобится и что они едят!

– Первое время ничего, – Мораннонед покосился на округлые, будто гарбузы на грядке, яйца. – А после – то же, что и я. Так что стадо пополнить не помешает!

– А… – Панас запнулся в нерешительности. – Извини, что я так сразу – а спирт они когда давать начнут?

– Да как впервые оголодают, месяца через три. Я уже задумался на эту тему. На вот, полюбопытствуй, – он протянул Панасу ту самую дощечку, что все еще держал в руках. – Это эскиз, зеркальное клише я потом отолью в металле.

Панас принял и взглянул – на дощечке виднелся гербообразный рисунок, вырезанный то ли ножом, то ли когтем выцарапанный – немного грубовато, но, как выразился бы Мораннонед, очень «стильно»: на прямоугольном поле сидел дракон, выпускающий узкий язык пламени; рядом гарцевал человек на коне, судя по оружию – козак, но оружие и одежда показались Панасу странноватыми. А ниже змеились затейливо переплетенные буквы: «Горилка драконья, особая». Еще ниже, литерами помельче – «ООО «Галушка, Моран и сыновья».

– Свое имя я сократил для благозвучности, – сказал дракон. – Надо чтобы ты заказал стеклодувам специальные бутылки и этикетки с этим рисунком. И еще дубовые бочки понадобятся. Такой напиток создадим, уххх! Настаивать на травах станем, выцеживать, оттенять водой из ручья, выдерживать в бочках… Я тут отработал рецептик, пока ты катался. Продавать будем прямо в бутылках и цену назначим: за бутылку – монета; за бутылку, дополнительно выдержанную, – три!

Панас быстро подсчитал прибыль – получалось, что мех будет уходить монет за сто, а то и поболе.

– Голова ты, Моран! – одобрительно покачал своею головой козак Панас Галушка. – С тобою приятно работать! По рукам!

Человеческая ладонь и когтистая драконья лапа встретились, знаменуя рождение нового предприятия под загадочной аббревиатурой ООО.

– Кстати, – спохватился Панас. – А правда, что это значит – ООО?

– Я тебе книгу потом дам по экономике. Почитаешь. Все равно нам придется тут поблизости и таверну открыть, и дорогу до Шмянского строить… работы невпроворот. А мне нужен образованный компаньон. Не так ли?

– Чтоб я лопнул! – подтвердил Панас и в подтверждение крепко дернул себя за чуб. – Ладно! Делись рецептом – интересно же!

Мораннонед немедленно оживился – чувствовалось, что в изготовление прототипа «Драконьей особой» он вложил немалую часть собственной души и смекалки:

– Берешь родниковой воды и той замечательной травы, что растет у…

Вот ведь как бывает: большой город, столица, муравейник, живешь бок о бок с тысячами людей и ничегошеньки о них не знаешь. Рядом происходит тьма-тьмущая удивительнейших событий, а ты почти всегда остаешься в стороне и неведении. Иногда давно знакомые люди крутятся в двух шагах друг от друга и ни сном ни духом…

Не верите? Ну вот, например…

…выхожу это я из своей трижды проклятой конторы в слегка приподнятом настроении. Во-первых – конец рабочего дня, во-вторых – пятница, а в-третьих – понедельник тоже объявили выходным. По радио и приказом по конторе. Шеф у нас неплохой парень, как это ни странно. Бывало, секретаршу за пивом отправит, и ну истории разные загибать! Честно скажу – я всякого в жизни наслушался, но от историй шефа млел, как в детстве от «Лимонадного Джо». Так вот, близился какой-то новоявленный праздник с экзотическим названием, не то Сочельник, не то Троица. После переворота старые революционные живо поотменяли, зато вон затеяли возрождать церковные, из тех, что помнят лишь замшелые сварливые старухи (ненавижу старух!), гнездящиеся на бесчисленных лавочках в любом дворе.