— Прости! Я просто не хочу, чтоб ты натворила глупостей.

У меня к горлу подступил комок, а слезы, которые уступили место гневу, вернулись.

— Я не хочу быть провидцем! Они всегда оказываются замешанными в политические игры. Это означает свидетельствовать в суде, а я к такому еще не готова и…

Принц выглядел так, будто тоже сейчас заплачет. Грубо, словно повинуясь импульсу, он прижал меня к себе и обнял так крепко, что пришлось подняться на цыпочки и не дышать. Мой рот приоткрылся, и я сделала вдох, уткнувшись в его пахнущую дезодорантом футболку.

И тут же вырвалась, задыхаясь.

— Отэмн, с тобой все в порядке?

Я чувствовала его руку на своей спине и, согнувшись по­полам, уставилась на его туфли, пока он вел меня к одному из диванов.

— Твой д-дезодорант, — задыхалась я. — С-слишком сильный!

Его глаза округлились, а лицо вспыхнуло и почти слилось с красновато-коричневыми шрамами, которые выходили из-под воротника и тянулись до самых волос.

— Это AXE, — сказал он извиняющимся тоном, скрещивая мускулистые руки и кладя одну из них на плечо.

Он отступил назад, ударился об угол кофейного столика и, споткнувшись, сделал несколько крошечных шагов, чтобы удержать равновесие. Мне с трудом удалось сдержать смешок.

Он провел рукой по затылку.

— Я… это специально сделал.

На этот раз сдержать взрыв смеха я не смогла и заставила себя замолчать, только прижав руку к губам, все еще улыбаясь. Он наклонил голову сначала вправо, потом влево, глядя на меня в замешательстве, а потом, аккуратно огибая углы всех пред­метов мебели, сел на край стеклянной крышки кофейного столика лицом ко мне. Мы были так близко, что наши колени соприкасались.

Он протянул руку и выпустил мои волосы из-за уха. Высыхая после дождя, они свернулись в локон.

— Тебе идут кудряшки.

Он улыбнулся и отодвинулся, поставив локти на колени и соединив ладони. Мне очень хотелось снова заправить волосы за ухо, но я сдержалась.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Нормально. Я просто…

— Продолжай.

— Мне не хочется выступать в суде в качестве провидца. Люди будут многого от меня ждать, потому что моя бабушка была хорошим провидцем. Ее тень велика. Она контролировала свои видения… а я только и видела, что эту Виолетту Ли. Мне никогда не сравниться с бабушкой.

Я опустила голову и закрыла глаза, почувствовав, что их начинают пощипывать подступающие слезы.

— Не говори так. Тебе только будет шестнадцать, а ты уже видишь столь важное событие, как эта атака. По-моему, ты затмеваешь многих других провидцев.

— Но они-то хоть могут контролировать то, что видят. А у меня не остается выбора, как только наблюдать за этими жуткими событиями… — заканчивать предложение мне не было необходимости.

— Событиями?

Я наконец подняла глаза. Принц сидел в том же положении, упираясь на локти. Я была так близко, что видела, как постепенно исчезает загар там, где рукава его футболки с V-образным вырезом — он носил только такие — завернулись.

— Да, событиями, — прошептала я.

— Можно я посмотрю? — Он поймал мой взгляд и уже не отводил глаз, что мешало мне подумать об отказе. — Пожалуйста… — добавил он.

Я так долго защищала свое сознание от вторжения, что было даже удивительно, что он не попросил об этом раньше. Сейчас же он хотел увидеть самые сокровенные картинки, и хотя я не сомневалась в барьерах, которые выстроила за последние девять лет, мне было страшно впускать его.

И все же я закрыла глаза и, методично передвигаясь от пещеры к пещере, стала проверять цепи и замки вокруг коробок, в которых почти постоянно хранилось большинство моих мыслей. Подметая, я убрала все эмоции по углам, туда, куда он не будет заглядывать. Будто пыль, они поднялись облаком, но в конце концов неохотно улеглись там, где я хотела. Удовлетворенная, я достала сны и расположила их в хронологической последовательности.

У сознания, даже безопасно спрятанного за ментальными барьерами, есть запах или мелодия; что-то, что позволяет так же легко отличать его от других, как будто смотришь на самого человека. Его сознание не было исключением. Оно было похоже на крутящуюся перед глазами цветовую гамму; она вертелась так быстро, что все цвета сливались в радужно-синий.

Но, отгороженная кирпичной стеной, почувствовать я могла далеко не все. Сознание легко ощутить и узнать, а в зависимости от степени знакомства можно даже определить местоположение человека. Однако барьеры дают возможность только неглубоко узнать его — это как быстрый взгляд на человека.

А потому, когда мои барьеры упали, словно занавес, я почувствовала, как меня помимо воли полностью засасывает в его сознание — одновременно с тем, как он проникает в мое. У меня перехватило дыхание. Я как будто вошла в новый мир.

Этот мир был полон холмов, которые плавно поднимались и опускались, удаляясь в сторону гор и кряжей вдалеке. Здесь было много деревьев, волн с белыми гребнями и синих небес. Позади равнина плавно перетекала в образованное белыми скалами ущелье, которое с годами становилось серым. На скалах желтели бревенчатые блиндажи; они казались заброшенными, но это была только видимость. Вся сцена была только видимостью.