Шрифт:
– Джайлз, что это вы кудахчете, яйцо снесли или что?
На террасу выплыла леди Элизабет Криспин, держа сморщенную вишню на коктейльной соломинке.
– Всего лишь пытался сказать кролику, что о нем думают лягушки, – туманно ответил Готт, с трудом подыскивая жалкое академическое объяснение. – Аристофан…
– Аристофан! Вам разве Шекспира мало?
– В самый раз. Аристофан, Шекспир, а между ними Банни.
– Так это Банни, да? Вы говорили ему в черный ящик?
– Да. Банни, выбитый из бани. Как он сюда попал?
– Мама познакомилась с ним на каком-то приеме. Она сказала пару слов в его черный ящик и пришла в совершенный восторг. Он упрячет в свой ящик всю пьесу, а когда вернется домой, прочтет лекцию о гласных, согласных, фонемах и всем прочем. Только мама думает, что в нем есть что-то зловещее.
– Зловещее?
– Шпион в черном или что-то такое. Государственные тайны исчезают в черном ящике. Скушайте вишенку, Джайлз.
Готт разжевал вишню. Леди Элизабет уселась на широкую каменную балюстраду.
– Еще один жуткий закат, – сказала она.
– Да уж! – воскликнул Готт, ободренный подобным единомыслием. Однако Элизабет вернулась к американцу:
– Полагаю, Банни цитировал вам античных классиков и распространялся о развитии науки, так?
– Да.
– А вы смотрели на него с вежливым интересом профессора Святого Антония?
– Да… То есть, конечно, нет.
– Дорогой Джайлз, наверное, вам ужасно скучно разменивать Шекспира на пятаки для устройства праздника варварам. Вы же все это прекрасно знаете.
– Никакой это не размен. Все на удивление серьезны. А мне хочется увидеть Мелвилла Клэя на некоем подобии елизаветинской сцены. И в особенности мне хочется видеть вас.
Элизабет изящно переменила позу, чтобы получше рассмотреть свои золотистые домашние туфли.
– Лучше бы эти триста гостей меня не видели. До чего же у мамы изощренный ум, словно она живет лет двадцать назад! Вам не кажется?
– Время не властно над ней, – ответил Готт.
– Да, знаю. Она просто чудо. Однако только ее современники могут додуматься до того, чтобы отпраздновать совершеннолетие дочери, нарядив ее в белый атлас, чтобы она выслушивала ругань некоего героя-любовника, а потом ее похоронили на радость всей округи и высоколобых снобов.
После этого страстного монолога она едва сдерживалась. Готт искренне удивился:
– Но вы ведь не возражаете, Элизабет?
Она спрыгнула с балюстрады.
– Нисколько. По-моему, мне даже нравится. Клэй просто красавец.
– И чрезвычайно обходительный.
– Да, – согласилась Элизабет. – И, Джайлз… очень надеюсь, что все мои реплики вам понравятся!
– Ироничная особа. – Готт встал. – Пробежимся-ка вокруг пруда перед ужином, Элизабет!
И они ринулись вниз по широкой лестнице. На обратном пути встретили Ноэля, размахивавшего письмом:
– Послушайте, Джайлз, Элизабет! Черная Рука!
Элизабет недоуменно уставилась на него.
– Ты хочешь сказать – черный ящик, дитя мое?
– Вовсе нет. Что-то в духе жутких творений дядюшки Готта. Изготовилась для удара и все такое.
Готт все понял:
– Вы получили напечатанные на машинке строки?
Ноэль вытащил из конверта четвертушку бумаги и протянул ее Готту. Все трое с любопытством посмотрели на нее. Строчки гласили:
И прошепчу им имя страшное свое:То месть, она заставит всех обидчиков дрожать.– Это из «Тита Андроника», – сказал Готт.
– Дурацкие шутки, – резюмировал Ноэль.
Где-то вдалеке закрывался парк Сент-Джеймс. В открытое окно доносился еле слышный перезвон, похожий на зов изгнанного из рая архангела. Личный парламентский секретарь министра, рассеянно глядя на открывавшийся перед ним вид, заметил один из дворцов – свое прежнее место службы. Они с сэром Джеймсом уже давно поднялись по служебной лестнице, однако это повышение стоило больших нервов. Он забарабанил пальцами по подоконнику.
– Доставят через несколько минут, – сухо произнес постоянный заместитель министра.
– В диппочте?
– Вернет Хильферс… Кройдон.
– Вот как. – Парламентский секретарь был откровенно раздосадован, но при этом одновременно и доволен. Наступило молчание, наконец нарушенное звуком шагов в длинном коридоре. Вошел пожилой дежурный референт.
– Капитан Хильферс прибыл, сэр.
– Перейдем к расшифровке, – коротко бросил заместитель министра парламентскому секретарю. – И распорядитесь оторвать все начальство от ужина.