Шрифт:
– Кто этот молодой человек, столь внимательно слушающий мою матушку? – спросила мисс Терборг-первая.
– Чарлз Пайпер, романист, – ответил Готт. – Только что вышла его весьма успешная книга «Скотский ярус».
Казалось, что мисс Терборг-первая перебирает у себя в голове некую обширную картотеку.
– Ну конечно: «страшная тайна скотского яруса». По-моему, это о Христе.
– Нет. Это о детстве Достоевского.
– Достоевский, – твердо заявила мисс Терборг, – очень интересовался Христом.
«Через любую пропасть, – подумал Готт, – всегда можно перебросить мостик».
– А вы пишете романы? – поинтересовалась мисс Терборг.
Герцогиня инстинктивно пришла ему на выручку.
– И я решила, что у нас должны быть пожарные. Джайлз, в елизаветинских театрах были пожарные?
– Там случались пожары, – осторожно ответил Готт.
– Ну, я договорилась, что из Кингс-Хортона прибудут трое пожарных, и обязательно в касках. Они встанут у каждой двери рядом с лакеями.
– Анна, – раздался с другого конца стола визгливый голос Макса Коупа, – а о филере ты договорилась? Тебе не кажется, что филер…
– Филер, Макс!
– То есть все ведь придут при драгоценностях, так? К тому же разношерстная толпа. У нас уже здесь очень странные…
– Рыбы, сэр? – произнес Бэгот, оставив бутылки и нарочито бестактно нарушив молчание.
Все в Скамнуме знали, что за престарелым мистером Коупом нужен глаз да глаз. Он почти что выжил из ума: если в нем что-то и осталось, так это умение рисовать. Его тут же с обеих сторон взяли под опеку миссис Терборг и Джервейс Криспин и не отпускали до конца ужина.
Лорд Олдирн разговаривал с темнокожим с той мрачной почтительностью, с которой английский раджа приветствовал бы восточного гостя в сердце империи. Тимоти Такер развлекал Элизабет забавными случаями из жизни знакомого издателя.
– Но особенно смешно у Спандрела вышло с некой Мачмосс. Слыхали о такой? Эта милая старушка жила в Девоне и много лет назад прислала ему рукопись под названием «Семьи в западных графствах, которые я знала». У Спандрела острый нюх, и он учуял, что тут пахнет романами, а не семейными байками. Разумеется, он сделал ей имя. Эта милая старушка мало что понимала в искусстве извлечения выгоды буквально из пустого места, но при этом очень скоро талант Мачмосс в средних графствах оценили достаточно высоко. Через пару лет Спандрел уже основал платную школу, в которой обучал женщин искусству литературоведения и сочинительства. Его ученицы были отнюдь не старушками, но милая Мачмосс принимала их радушно, и они платили ей искренней благодарностью. Мачмосс помогала им развивать способности, и дела у Спандрела пошли на лад. И все бы хорошо, но в один прекрасный день Мачмосс отдала Богу душу. Причем совершилось это как-то очень уж быстро и, так сказать, не к месту, когда школа еще не набрала сил и не могла функционировать на полную мощь. Это озадачило Спандрела и поначалу буквально поставило в тупик. Но затем на него нашло озарение. По его словам, получилось это вот как. Он прогуливался по парку. И неожиданно ему пришло в голову, что Мачмосс до сих пор продолжает участвовать в жизни школы, но только уже сверху, с небес. Он решил устроить спиритический сеанс, и…
Готт вдруг заметил, что разговор Ноэля с мисс Терборг – второй протекает на удивление туго. Беседа явно достигла той безысходной фазы, когда бросаешь реплику за репликой в глухой и безмолвный колодец. И тут одна из реплик произвела совершенно неожиданный эффект. Мисс Терборг-вторая громко вскрикнула.
Разговоры о литературной деятельности призрака Мачмосс, вежливые расспросы лорда Олдирна о йогах и гуру и прочая болтовня тотчас смолкли. Все недоверчиво посмотрели на Ноэля – особенно Джервейс, который вдруг решил, что тот рассказал невинной девушке анекдот, услышанный им чуть раньше от самого Джервейса в бильярдной.
Ноэль смущенно рассыпался в извинениях перед своей дамой и всеми присутствующими:
– Ужасно извиняюсь, не думал, что кто-то испугается, это просто история…
– История! – мрачно повторил Джервейс.
– Просто история о Черной Руке, знаете ли.
Мисс Терборг-вторая возбужденно прижала руку к плоской груди.
– Так глупо с моей стороны. Прошу прощения, герцогиня, но я с детства пугаюсь, слыша о тайных обществах и прочем… Черная Рука!
Герцог несколько сурово посмотрел на своего юного родича.
– Что за выходки, Ноэль?
– Ничего такого, сэр. Дурацкая шутка… Элизабет видела… какое-то письмо с угрозой. Думал, посмеемся. Ужасно извиняюсь, что расстроил мисс Бертог… то есть Терборг…
Это никак не походило на учтивые шутки, которые Ноэль надеялся в будущем отпускать на ужинах в европейских посольствах. Элизабет взяла на себя труд все объяснить:
– Несколько машинописных строк, которые Ноэль получил по почте. Цитата из Шекспира, что-то о мести.
Раздался недоуменный гул голосов. Готт взглянул на лорда Олдирна, но лорд-канцлер ничего не сказал. Скорее всего он не намеревался объявлять, что с ним сыграли такую же шутку. Чутье политика подсказывало ему молчать даже о глупой выходке. Однако другой политик реагировал совсем по-иному. Джервейс Криспин с жаром откликнулся на слова Элизабет:
– Месть! Вот странно. На днях я получил то же самое.
Все присутствующие с любопытством смотрели на него.
– Да. Перед самым отъездом сюда мне в палату общин пришла телеграмма. Всего два слова.
На сей раз лорд Олдирн заговорил:
– Два слова?
– Гамлет, отомсти!
– Любопытная штука, эти послания, – сказал герцог, когда мужчины остались одни. – Кто бы мог сыграть такую шутку? – Лениво-добродушным взглядом он обвел своих гостей. Прямо-таки антипод Клавдия, короля Датского, подумал Готт. – Очень забавно.